Из яблока в огрызок и обратно

«Добро пожаловать в сон, длинною в пять лет» – криво усмехнулся Яблочкин, проходя по грязному двору к подъезду, который он уже никогда не забудет.

– Сань! Ты дома? – спросил он, входя в квартиру и невольно морщась от спертого, вонючего воздуха.

– Пошел вон! – раздалось из комнаты.

– А ты все такой же гостеприимный хозяин. – Не сдерживая улыбки, ответил Гена.

Шустрик лежал на продавленной кровати и отрешенно глядел в потолок. Яблочкин присел в ногах и протянул сигарету.

– О чем мечтаешь? – затянувшись горьким дымом, спросил он.

– Да так. Все больше о хлебе насущном. А тебя сюда, каким сквозняком надуло? – без видимого интереса спросил Шустрик.

– По делу, я Сань, по делу – не стал долго канителиться Яблочкин и полез в пакет. – Вот держи. – вынул он оттуда документы и вложил их в руку Александра.

– Что это?

– А ты прочти.

Шустров приподнялся и стал внимательно вчитываться в бумаги, а когда он открыл свой паспорт, на губах заиграла почти детская улыбка. Александр оторвался от документа и взглянул на Гену.

– Где нашел. Ах, ну да. Вот спасибо. Давненько я не получал от жизни хорошего. – Шустрик присел на кровать и обнял Гену за плечи. – Теперь я смогу на работу устроиться.

По мере того как Шустов вникал в смысл бумаг, он менялся в лице. С каждой прочитанной строчкой, в глазах все больше и больше разгорался огонь возбуждения. Щеки стали розовыми, а лоб покрылся испариной. В конце он не выдержал и вскочил.

– Ну? – Гена взглянул на Шустрика.

Александр молча положил бумаги на кровать и дрожащей рукой раскрыл паспорт.

– Мой – полукрикнул, полупрошептал Шустрик.

Гена поднялся и вынул из заднего кармана джинсов записную книжечку.

– Это тоже тебе.

Александр взял трудовую, быстро ее пролистал и вместе с паспортом положил во внутренний карман потрепанного пиджака.

– Спасибо – только и смог он сказать, крепко пожимая Генину руку.

Яблочкин слегка удивился, но, взглянув Шустрику в лицо, он увидел такую благодарность, какую не выразили бы никакие слова, а горячее рукопожатие дополняло сказанное глазами. Вдруг Александр убрал руку и отвернулся.

– Ладно, я пойду – сказал, несколько смутившийся Геннадий.

– Уже уходишь? – голос Шустрика был хриплый и сдавленный.

– Да. Хочу еще на пустырь заскочить. Зойкины документы тоже у меня.

– Я с тобой – Шустов повернулся, и Гена заметил, как предательская слеза спряталась в глубокой морщине глаза.

– Не надо. Я только отдам, и домой – попытался остановить его Яблочкин.

– Ты думаешь, я тебя одного отпущу в этот термитник? Э, нет. Куда ты, туда и я. Теперь мы с тобой одной пуповиной повязаны.

– В туалет тоже вместе пойдем?

– Надо будет пойдем – в голосе у Александра зазвинел металл.

– Не злись, я пошутил – Гене стало неловко от своей шутки.

– Пошли. Вдвоем даже веселее.

Выйдя из квартиры, они шли некоторое время молча.

– Рассказывай, как у тебя теперь. А то мы в прошлый раз толком-то и не поговорили – спросил Шустрик, пытаясь приноровиться к быстрому Гениному шагу. – Нашел свою Таню?

– Да, все в порядке – улыбаясь каким-то своим мыслям ответил Яблочкин. – Живу, работаю, поступил в институт. А ты как здесь?

– Я? – Александр вдруг громко рассмеялся. – А никак! Все брат! Нет больше Шустрика. Умер полчаса назад. Поэтому и нечего рассказывать. Перед тобой новый человек стоит, без всякого прошлого. Дай сигарету.

– Первый раз вижу младенца, который через час после рождения сигарету стреляет – улыбаясь сказал Гена.

– Что будешь делать новорожденный?

– Пока не думал. Дай отдышаться от всего случившегося.

– Ну, отдышись, отдышись. Вон уже и пустырь показался. Сейчас младенцев будет двое. Сестричку тебе забацаем.

– Не смешно – почему-то обиделся Шустов.

Вскоре они вошли в поселение отвергнутых властями и обществом людей. У чуть тлеющего костра не было ни души.

– Эй, дневальный или как тебя там? Огонь погас – громко сказал Гена, шаря глазами по землянкам.

От гнетущей тишины в его сердце закралась тревога.

– У них, что сегодня культпоход в театр? – Гена вопросительно взглянул на Шустрика.

– По-любому кто-то должен быть здесь – уверенно ответил тот и крикнул. – Историк! Дрыхнешь что ли? А ну, вылазь из берлоги. Дело есть.

– Мы предпочитаем дело пить – вдруг раздался чей-то голос у них за спиной. – Яблочкин с Шустовым вдруг обернулись. На продавленном кресле сидел Рыжий.

– Колян! – удивленно воскликнул Александр. – А ходили слухи, будто тебя того – он взмахнул рукой со сжатым кулаком сверху вниз.

– Мало ли, что люди брешут. А ты уже по мне и поминки справил? Рановато еще. Я таких как ты еще десять переживу. А кто это с тобой? Никак Огрызок? – Рыжий даже привстал с кресла. – Вот уж кого не ждал, того не ждал. Думал уже к тебе за должком в гости пожаловать. Ан, нет, сам явился. Ну, выкладывайте, зачем пришкандыбали?

– Хочу Зою увидеть. Дело у меня к ней есть – немного оправившись от неожиданной встречи, сказал Яблочкин.

– Да, ты малыш, совсем обарзел на чужую бабу глаз ложить?! – вскочил побелевший от злости Николай.

– Нужна она мне – брезгливо поморщился Гена. – Паспорт я ей принес.

– Дай сюда – Рыжий протянул свою жилистую руку.

– Это ее паспорт.