Из яблока в огрызок и обратно

Яблочкин пришел в себя оттого, что его что- то трясет и качает из стороны в сторону. Он с трудом открыл веки. Перед глазами висела красно-серая пелена.

– Наконец-то, очнулся – Гена услышал рядом с собой облегченный вздох Шустрика. – Как ты?

Яблочкин поднял руку и ощупал гудящую, словно колокол, голову. На затылке он обнаружил прилипшую тряпочку. Гена попытался приподняться, но острая боль мгновенно пронеслась по всему телу. Он застонал и бессильно упал на тряский и шатающийся пол.

– Я сейчас. У меня здесь кое-что есть. – Александр зашевелился и куда-то отполз. Вскоре на Генино лицо закапала живительная влага, а на лоб ему легла мокрая, возвращающая к жизни тряпка. Яблочкин облегченно вздохнул и снова открыл глаза. Плена не была уже такая плотная, и Гена увидел, что они находятся в грузовике, до половины затянутом брезентом, а на темнеющем небе появились первые звезды. Яблочкин вопросительно взглянул на Шустова.

– Да, мы в машине – заметив в глазах немой вопрос, сказал Александр. – Ты когда из землянки выскочил, я, как крот за тобой на ощупь полез. Старый стал, глаза и так болят, а тут еще закат прямо в лицо. Помню я из этой норы высунулся , как меня тут же скрутили. Когда немного оклемался, смотрю, а над тобой эта рыжая падла и двое каких-то мужиков. Они о чем-то оживленно спорили. Я не особо прислушивался, потому, как думал, что тебе хана, и прикидывал, как бы это свалить оттуда, да скорую вызвать, но тут Рыжий наклонился над тобой и говорит: «Все нормально. Жив он. Через пару часов оклемается, будет как огурчик. Ну так что берете?» Тут они опять принялись спорить. Я прислушался, и меня аж подбросило. Рыжий нас продавал в рабство, а спор шел лишь о цене. Вскоре они ударили по рукам, один из них, тьфу, теперь их даже мужиками называть противно, подогнал машину. И вот. – он широко развел руками.

Гена еще раз оббежал глазами кузов грузовика, вздохнул и прикрыл веки. Его немного подташнивало.

Вскоре машина с асфальта съехала на проселочную дорогу, и их затрясло еще больше. От этого у Яблочкина голова разболелась еще сильнее, и он то и дело терял сознание. Наконец грузовик остановился.

– Эй, бомжара! Тащи к борту своего приятеля – раздался властный голос одного из рабовладельцев. – Он еще не сдох?

– Со мной все в порядке. – Собрав всю силу воли в кулак, ответил Гена и с помощью Шустрика встал на ноги.

– Значит, не обманул Колян. Это хорошо – довольно хмыкнули у машины, и уже строго добавил – тогда че, расселись. А ну, быстро сюда!

Яблочкин, стиснув зубы, чтобы не застонать, спрыгнул на землю. Рядом приземлился Александр. Стоя у машины, гена с хрустом потянулся и незаметно огляделся. Они находились возле будки. Что было за ней, скрывала темнота ночи. Двое здоровенных детины, ухмыляясь, подошли к ним. Один вертел в руках милицейский «демократизатор».

– Короче. Теперь вы будете жить здесь. – говоривший ткнул дубинкой в направлении будки. Все остальное узнаете завтра. Андрюха! – позвал он и из темноты вынырнул худенький парнишка чуть моложе Гены.

– Принимай постояльцев. Покажи им их логова и завтра подъем как обычно.

Паренек что-то буркнул и подошел, к вновь, прибывшим, поближе.

Гена внимательно осмотрел их будущего надзирателя.

Парню, действительно, было чуть больше двадцати, с черными непослушными волосами и светло-карими глазами. Потертые джинсы и рубашка не скрывали, а скорее подчеркивали его болезненную худобу.

– Все мы поехали. С этих глаз не спускай. Впрочем, мне тебя не учить.

Парнишка кивнул головой и достал из кармана пистолет. Когда машина отъехала, он махнул стволом в сторону будки, и заикаясь сказал: Д-д-давайте т-т-туда.

На полу их нового жилища лежали два порванных матраца с грязными армейскими одеялами, несколько алюминиевых мисок и ложек, которые зазвенели под ногами вошедших.

– С-с-спите. З-з-завтра рано вставать. – Парень вышел из будки взялся за дверь, чтобы ее закрыть.

– Э-э, постой. – Остановил его Гена. – А туалет здесь где?

– В-в-везде, но только д-д-днем.

Дверь закрылась. Было слышно, как этот юный надзиратель с минуту повозился с замком, потом ушел.

– Да-а, знаешь, Сань. Что-то мне эта гостиница нравится. Администратор какой-то не очень приветливый. – свежий воздух и довольно прохладная ночь приведи Яблочкмна в чувства. Тошнота прошла, головная боль из острой перешла в тупую, ноющую и сонливость как рукой сняло. Он опустился на один из матрацев и приложился затылком к холодной, слегка влажной стене.

– Ой, как хорошо – выдохнул Гена. – Интересно, чем нам здесь придется заниматься? Как ты думаешь Шарапов?

– Разведением капусты и свеклы.

– С чего ты взял?

– А ты принюхайся. Здесь такой запах капусты стоит, будто сам в ней сидишь.

– А свекла?

– У стены, слева от входа, несколько ящиков стоят.

– А говоришь «старый, глаза болят». Да ты, я так понял, в темноте видишь лучше, чем кое-кто при свете.

– Нет, просто на них лунный свет падал. Ген, что делать будем?

– Спать. Устал я что-то, да и голова болит. Завтра посмотрим. – Яблочкин зевнул и лег. Александр еще немного посидел, глядя куда-то в темноту, и тоже лег.