Из истории культуры древней Руси

Д.С. Лихачев считает первым норманистом в русской истории летописца Нестора, автора знаменитой «Повести временных лет»[91].

К высказываниям Д.С. Лихачева нужно сделать две поправки: во-первых, проваряжская тенденция проводилась в «Повести временных лет» не автором ее, Нестором, а редактором 1118 г., лицом, очень близким к князю Мстиславу Владимировичу (сыну Мономаха, внуку английского короля), для которого ходячая легенда о призвании трех братьев была личным семейным преданием; во-вторых, этот редактор, круто обращавшийся с попавшим к нему в руки текстом Нестора, не был первым, внесшим легенду о призвании варягов в русское летописание. А.А. Шахматов в свое время на основании очень кропотливых изысканий установил, что варяжской легенды еще не было в предполагаемом им киевском своде 1039 г. и что она появилась в киевском своде 1073 г., будучи взята из новгородского летописания середины XI в.[92]

В каком виде появилась на страницах исторических сочинений легенда о призвании варяжских князей, мы выясним в дальнейшем, а здесь следует сказать, что закрепилась она в летописании XII в. не без участия третьей (1118 г.) редакции «Повести временных лет». После киевского восстания 1113 г., заставившего феодальные верхи призадуматься над обоснованием своей власти, и после приглашения в Киев Владимира Мономаха, сразу же создавшего новые правовые нормы, новгородская легенда о приглашении князя, «иже рядил бы ны по праву», приобрела новый смысл. На многие века была найдена удобная формула о «добровольном» приглашении князей народом и о бедствиях безвластия.

В русской исторической литературе XI в. существовали и боролись между собой два взгляда на происхождение Русского государства. Согласно одному из них центром Руси и собирателем славянских земель являлся Киев, согласно другому — Новгород. Все зарубежные источники подкрепляют первый вариант, выдвигая на главное место Киев и не упоминая Новгорода. Договоры Руси с Византией и вся фактическая история русских земель X–XI вв. подтверждают старшинство Киева. Поэтому представляет значительный интерес выяснение вопроса о времени и месте появления литературной традиции, связывающей начало русской государственности с Новгородом и «призванием варягов» в Новгород, традиции, закрепленной третьей редакцией «Повести временных лет».

А.А. Шахматов справедливо полагал, что государственность на юге, в Киеве, покоилась на более прочном основании, чем на севере, в Новгороде, и что легенда о призвании князей вставлена новгородским книжником в более раннюю киевскую хронику: «Перед нами тот самый новгородский книжник, который другой раз, при других обстоятельствах сумеет отстоять вольности родного города от поползновений пришлого князя»[93].

При этом, как установил тот же исследователь, новгородские летописцы нередко были весьма тенденциозны и пользовались очень примитивными приемами грубых переделок текста, вставок, замен имени Киева именем Новгорода и т. д.

Большой интерес представляет реконструированный А.А. Шахматовым текст новгородского летописного свода 1050 г. с дополнениями до 1079 г.[94] Некоторые неточности, допущенные Шахматовым, позволили последующим исследователям скептически отнестись к его гипотезе о существовании свода 1050 г. Так, М.Н. Тихомиров писал: «В самом деле, если существовал новгородский свод 1050 г., то он должен был включить в свой состав все новгородские известия XI века. Между тем „Повесть временных лет“ включает в свой состав лишь ничтожное количество их. Существуют Новгородские летописи, которые дают новгородские известия первой половины XI в., отсутствующие в „Повести временных лет“. Таковы сообщения о клевете на епископа Луку в 1055 г., о построении в 989 г. деревянного собора Софии с 13 куполами, о епископе Стефане, которого удавили в Киеве его же холопы, и т. д.»[95].

Во-первых, что касается свода 1050–1079 гг., как он представлялся Шахматову, то все эти известия в нем есть: о постройке Софийского собора — на с. 616, о клевете на епископа Луку — на с. 626, об удавлении епископа Стефана в Киеве — на с. 628.

Во-вторых, что касается использования данного свода автором «Повести временных лет», то отбор новгородских известий в 1113 г. киевским автором по своему вкусу никак не может быть аргументом против существования свода 1050 г. в Новгороде. Киевский летописец мог вполне обдуманно «забыть» о новгородском соборе Софии, построенном на полвека раньше, чем в Киеве (и послужившем образцом для киевского собора); о том, что киевский митрополит, поверив клевете, напрасно продержал Луку три года под арестом в Киеве, и, наконец, о том, что восстание 1068 г. в Киеве приняло такие размеры, что холопы задушили епископа.