Из истории Москвы 1147-1913

На монетах же Василия I преобладает мирный конник, именно — сокольничий с птицей в руке. Всадник этого последнего типа встречается чаще первого и не сходит с монет и последующих княжений, как бы конкурируя с конником военного типа и вместе с тем как бы готовясь стать государственным гербом Москвы. Заслуживает внимания нумизматов и вообще археологов то, что эта эмблема совпадает с русским иконографическим изображением св. мученика Трифона, тоже с соколом в руке. В честь его была построена церковь в селе над Великим прудом, или просто в Напру деком, которое упоминается в целом ряде духовных завещаний, начиная с Иоанна Калиты, и которое лежало «на Сокольничьем пути», о коем тоже весьма заботливо говорят великокняжеские завещания («Государственные грамоты и договоры». Т. I). Позднейшие устные сказания, передающие поэтическое предание о построении здесь церкви царским сокольничим, приурочивают это к царствованию Иоанна Грозного и даже Алексея Михайловича. Но никакого нет сомнения, что здесь уже при Калите существовал храм: это видно из того, что Напрудное называлось селом; а село отличается от деревни именно церковью. Искусственное гидравлическое сооружение здесь Великого пруда указывает на то, что это урочище очень ценилось великими князьями. По преданию, именно здесь происходила охота государей с соколами и кречетами «на мокрую», или водяную, птицу, тогда как «на верховую птицу» они охотились в Сокольниках. Наверно, в селе над Великим прудом издавна, еще до Василия I, жили великокняжеские сокольники и другие ловчие. Вот почему знатокам русских древностей следует обратить внимание на совпадение нумизматического и даже геральдического изображения всадника с соколом в руке с иконографическим изображением его в церкви бывшего села Напрудного. Это обещает немало интересных выводов. Приводим выше две монеты Василия I с изображением конного сокольника и печать князя Патрикеева, конца этого столетия, с таким же гербом.

Подвигаясь в развитии различных отраслей техники, Москва при Василии I пыталась усилить себя и в военном отношении еще новою крепостью. Наряду с каменным Кремлем, с его «забралами градными, вратами железными и стрельницами, замыслиша в 1394 году укрепление посада», то есть Китай-город а. Из летописи невидно, замышлено ли было поставить здесь каменные стены или деревянные и даже земляные, но судя по тому, что не остановились пред огромными даже убытками, крепостные сооружения должны были стать весьма серьезными. Вот что по этому поводу говорит летопись: «замыслиша ров копати и почаша с Кучкова поля (от Сретенского монастыря), а конец в Москву-реку, шириною в сажень, а глубиною в рост человека. Много бысть убытка людям, потому что поперег дворов копагиа и много хором разметаша». Но это, очевидно, очень большое предприятие, к сожалению, не имело успеха; летопись к приведенным словам прибавляет: «а не учиниша ничтоже и ничего не доспеша». Так посаду и пришлось еще долгое время стоять без укреплений; и при вражеских нашествиях, из опасения «примету (осады)» Кремля, посадские дома не раз приходилось сжигать, а жителям, если не хватало места за кремлевскими стенами, прятаться в лесах. Но Москва вошла уже в такую силу, что и после таких пожаров с удивительною быстротою поднималась из пепла. Она в это время уже имела значительное количество улиц. Самая большая из них называлась Великою и шла мимо Кремля, вдоль Москвы-реки, до местности (Васильевского луга), занимаемой теперь Воспитательным домом. Странно, что наши историки вскользь говорят о всех указанных нами проявлениях культурного роста Москвы. Быстрота же его имеет тем большую для нас цену, что он шел и самобытно и среди очень неблагоприятных условий. Москву все еще сильно теснили и орда, и Литва, и разные удельные князья; несмотря на это, она быстро преуспевала в разных отраслях своей жизни.

Монеты Василия I.

Современные портреты Василия Димитриевича и Софьи Витовтовны.