Из истории раннегреческого общества

Эпиграфический материал Родоса, как мы уже говорили выше, дает ряд родовых имен, параллельных родовым именам Колофона и Эфеса. На Родосе существовала древняя камирская фила Алфеменида,[994] в Эфесе одним из подразделений филы Каренеев является хилиастида Алфеменея.[995] Кроме того, на Родосе (Линд) существовала диагония Агеторидов и родовое объединение (может быть, патра) Агеториев. В Колофоне мы встречаем родовое объединение, по-видимому, род Эгеторидов,[996] и в Эфесе хилиастиду Эгеторию.[997]

Повторение имени родосского героя Алфемена в родовых названиях Эфеса и Камира, наличие родового имени Агеториев и Эгеториев в Линде и Эфесе и Агеторидов и Эгеторидов в Линде и Колофоне кажется нам обстоятельством, заслуживающим внимания и свидетельствующим о каких-то весьма тесных связях в ранние времена Колофона и Родоса.

Эти выводы косвенно подтверждаются и указанием Геродота на то, что только колофонцы и эфесцы не справляли общего ионийского праздника Апатурий.[998]

Родосские города, так же как Колофон и Эфес, помимо общей заинтересованности во внешнеэкономических сношениях, обладали тремя авторитетнейшими святилищами того времени: родосские города — святилищем Афины Линдии, Эфес — Артемиды, Колофон — святилищем Клароса; все святилища — догреческого происхождения.

В восточной колонизации было важнее заручиться оракулом Клароса, чем оракулом Дельф. Поэтому дельфийская версия, сделавшая Лакия братом Антифема и связавшая основание Гелы с основанием Фаселиды, кажется нам значительна более поздней.[999]

В свидетельствах самих родосцев, как показывает линдийская храмовая хроника, воспоминания о ликийской колонизации связывались с представлениями о военных походах. Так, § 213 раздела «С» начинается фразой: «Совершившие с Клеобулом поход в Ликию...».

Это единственное свидетельство о походе линдийского тирана Клеобула в Ликию со ссылкой на доселе неизвестного историка III или II в. до н. э. Тимокрита и на родосского историка, ялисца Полизела.

§ 24 представляет посвящение фаселитян: „Фаселитяне — шлем и кривой меч, на которых написано: «Фаселитяне от Солимов Афине Линдии, под предводительством ойкиста Лакия»“ (со ссылкой на родосского историка конца IV в. до н. э. Ксенагора).[1000]

Таким образом, здесь изображены военные трофеи фаселитян с некоторым соблюдением местного колорита. В своих комментариях Блинкенберг справедливо напоминает об описании вооружения ликиян у Геродота: «они имели ножи и кривые мечи».[1001]

Солимы были, по-видимому, одним из племен, отличавшихся от трамилов и живших в районе Фаселиды. По их имени гора вблизи Фаселиды называлась Солимой. Может быть, это было одно из племен Писидии.[1002]

Блинкенберг датирует это событие примерно 690 г. до н. э., считая, что родосцы относили посвящение фаселитян либо ко времени основания города, либо к ближайшему после него. Интересно отметить, что и здесь, в представлении родосских историков, основание Фаселиды не было мирным актом, как это можно было бы заключить из литературной традиции, сохранившейся у Афинея, где земля была куплена у Килабра за соленую рыбу. Здесь «отражена другая, и более правдоподобная версия: земля Фаселиды была отвоевана родосскими колонистами у враждебно настроенных туземцев.[1003]

В первом издании хроники Блинкенберг правильно отметил, что «ликийцы выступают здесь только в качестве побежденных врагов».[1004]

По пути из Родоса в Киликию Фаселида была наиболее удобная и наиболее посещаемая гавань.[1005] И позже, в период расцвета родосской морской политики, Фаселида являлась одной из главных морских баз для родосского флота на востоке.

Первым ученым путешественником, посетившим Фаселиду, был Бофорт, оставивший подробное описание ее руин.[1006] Бофорт описывает современный берег, как нагромождение рыхлых, легко разрушающихся скал, покрытых мелким лесом и пересеченных оврагами; ниже залегают желтоватые известняковые породы, заросшие вечнозеленым кустарником. Над берегом и морем царит пик Тахталу с пятнами снега в августе; поднимающееся за ним высокое горное плато, хотя и ниже, но также покрыто сплошным снегом.

Туземцы рассказывали Бофорту об источниках чистейшей воды, сбегающих с вершины, и о том, что, несмотря на снег, розы цветут в горах круглый год. При этом мы не можем не вспомнить, что розовые мази фаселитян особенно славились в древности.[1007]

На маленьком полуострове, прижатая к подножью Тахталу, была расположена Фаселида, первоначально располагавшая только одной, но ко времени Страбона уже имевшая три гавани. За городом раскинулось озеро, превратившееся теперь в болото. Уже Ливий и Цицерон говорили о Фаселиде как о нездоровой местности.[1008]