Из космоса границ не видно

На четвертый день на орбите после прослушивания неизменного «Кашмира» мы надели скафандры и встали перед внешней дверью. Я был переполнен восторгом и опасениями. Из-за лихорадочного темпа смены событий, а также неудобств во время сна я чувствовал усталость. Мое утомление было столь велико, что я сомневался, справлюсь ли с предстоявшей работой.

После того как мы с Майком застегнули космические скафандры, Майк обнаружил неполадки у себя в системе связи, что привело к небольшой задержке на то время, пока в центре управления выясняли суть проблемы. В течение этих 15 минут бездействия я решил ненадолго вздремнуть. Поразительно, но я настолько устал, что ухитрился уснуть перед самым невероятным своим приключением, которое только мог вообразить!

Когда связь была налажена, Марк, Гарретт и Таз затолкали нас с Майком в часть шлюза, которая называется «камерой экипажа». Сначала туда головой вперед отправился Майк, за ним — ногами вперед — я, а следом все снаряжение, которое мы должны были взять с собой. Наконец мы поместились в камере экипажа, словно сардины в банке, так что больше места практически не оставалось. Марк закрыл люк, изолируя нас от остальной части станции, и около тринадцати минут мы ждали, пока воздух выйдет из шлюза, частично обратно в МКС, частично в космос. Когда воздушное давление достигло нуля, Майк открыл внешний люк, и отраженный от Земли солнечный свет затопил шлюз.

После всех необходимых проверок Хок, выполнявший роль хореографа (или, на сленге НАСА, бортового офицера) выхода в космос, радировал: «О’кей ребята, готовы к рок-н-роллу?» Майк ответил: «К рок-н-роллу готовы», — и направился к люку. Я захватил оборудование и двинулся следом. Майк, на счету которого было уже три выхода в космос, решил, что должен дать мне какой-нибудь совет: «Ронни, не смотри вниз», — вот все, что пришло ему в голову.

Я посмотрел вниз, и вверх, и во все стороны, куда только смог. Меня охватил благоговейный трепет.

Сложно было переварить это новое, противоречивое чувство. Одна часть моего мозга трепетала от великолепного зрелища, пронзенная пониманием, что это самое прекрасное, необыкновенное и радостное событие в моей жизни, а другая его часть была не в силах принять реальность происходящего. Я смотрел на все, что разворачивалось передо мной, будто в кинофильме, со стороны. Однако вскоре чувство реальности начало возвращаться; множество стоявших перед нами задач заставило меня выкинуть из головы мысли о природе реальности и приступить к работе.

Находясь в открытом космосе, мы испытывали большие перепады температур; каждые 45 минут был или восход, или закат. Когда солнце садилось, вся станция погружалась во тьму, в которой время от времени вспыхивали внешние огни станции и горели огни на шлемах скафандров. В тени температура падала до минус 150 градусов, тогда как на солнце она поднималась до 120 градусов. Скафандры — это практически автономные космические корабли с контролем температуры, так что мы не чувствовали особенного холода или жары при выходах в космос.

Таковы были условия на нашем «рабочем месте», и порой я чувствовал себя так, словно это была строительная площадка на небоскребе высотой 400 км. Вид с верхушки основной рамы МКС, которая поддерживает массивные солнечные батареи, напомнил мне фотографию, где рабочие высоко над землей едят ланч, сидя на балке во время сооружения Эмпайр-стейт-билдинг[11]. Однако наша «строительная площадка» располагалась гораздо выше и двигалась со скоростью 8 км/с. Мои опасения по поводу усталости оказались лишними, поскольку меня охватило такое возбуждение, что я смог завершить все порученные нам задачи и даже немного больше.

Орбитальная точка зрения

За 8 дней, 17 часов и 39 минут, в течение которых наш челнок был пристыкован к станции, экипажи челнока и МКС совместно переправили большое количество оборудования и грузов, установили и активировали лабораторию «Кибо», а также выполнили необходимые работы по обслуживанию станции. Мы с Майком провели в открытом космосе в общей сложности 20 часов 32 минуты. Во время нашего третьего (и последнего) для миссии STS-124 выхода в космос мы должны были заменить 200-килограммовый бак для азота. Мне предстояло снять старый бак, перенести его к другой части станции, обменять на новый, который к тому времени должен был подготовить Майк, и доставить его назад, к месту установки. Вручную переносить столь тяжелый объект в космосе технически возможно, поскольку этот объект, как и любой другой, ничего не весит. Однако таскать громоздкий бак между разными частями станции сложно. Кроме того, по дороге можно было повредить внешнее оборудование станции — неважная перспектива. Чтобы обойти эту проблему, мы воспользовались рукой-манипулятором станции.