Из крови и пепла

Я оторвала взгляд от карт и алой поверхности стола и посмотрела на троих мужчин, сидящих напротив меня. Место рядом с ними я выбрала не просто так. Пробираясь между занятыми столами, я… ничего не почувствовала.

Никакой боли – ни физической, ни эмоциональной.

Обычно я не пытаюсь выискивать тех, кому больно. Поступать так без причины – грубое вторжение в личное пространство, но в толпе трудно себя контролировать. Всегда есть кто-то, чья боль глубока и свежа, и эта мука настолько осязаема, что мне даже не нужно отпускать чутье. Я не могу просто проигнорировать и уйти. Человек проецирует свои страдания в окружающий мир.

Мне запрещено что-либо делать, можно только игнорировать. Нельзя никому говорить о даре, которым меня наделили боги, и нельзя его использовать.

Не сказать, что я всегда поступаю как положено.

Само собой.

Но когда я высвободила чутье, чтобы избежать тех, кто испытывает сильную боль, с этими мужчинами все оказалось хорошо. Что удивительно, учитывая их род занятий. Они были гвардейцами с Вала – громадной стены из известняка и железа, добытого в Райских пиках. Четыреста лет назад, после войны Двух Королей, Валом обнесли всю Масадонию и все города в королевстве Солис. Стенами поменьше окружили деревни, тренировочные лагеря, сельские общины и небольшие города.

Из-за того, что́ гвардейцам постоянно доводилось видеть и делать, зачастую они сильно страдали – как от ран, так и от того, что болит сильнее поврежденной кожи или задетых костей.

Эти же гвардейцы не только не страдали, но даже не надели броню и униформу. На них были свободные рубашки и штаны из оленьей кожи. Тем не менее я знала: даже теперь они следят, не появятся ли признаки пугающего тумана и приходящего с ним ужаса или же те, кто действует против королевства. Гвардейцы и сейчас были вооружены до зубов.

Как и я.

В ножнах на бедре, под складками плаща и тонкого платья я прятала кинжал, холодная рукоять которого никогда не согревалась теплом моей кожи. Кинжал мне подарили на шестнадцатилетие: из всего моего оружия это не самое смертоносное, зато любимое. Его рукоятка вырезана из кости давно истребленного вольвена – существа, которое было не человеком или зверем, а тем и другим сразу, – а лезвие сделано из кровокамня, наточенного до губительной остроты.

Наверное, я опять совершаю что-то невероятно безрассудное, неподобающее и полностью запрещенное, но я не настолько глупа, чтобы войти в заведение вроде «Красной жемчужины» без умения и готовности защитить себя.

– Мертвого? – переспросил другой гвардеец, помоложе, с каштановыми волосами и мягкими чертами лица. Кажется, его зовут Эйррик, и он ненамного старше моих восемнадцати. – Он был не просто мертв. Финли был обескровлен и истерзан, словно на него напали дикие псы и разорвали на куски.

Мои карты расплылись перед глазами, а живот словно заполнили крохотные шарики льда. Дикие псы так не поступают. Не говоря уже о том, что в окрестностях Кровавого леса нет никаких диких псов. Это единственное на свете место, где деревья кровоточат, и их кора и листва становятся багровыми. Ходили слухи о других животных: гигантских грызунах и падальщиках, питающихся телами тех, кто слишком долго пробыл в лесу.

– И ты понимаешь, что это означает, – продолжил Эйррик. – Должно быть, они близко. Нападение…

– Не очень подходящая тема для разговора, – оборвал его гвардеец постарше.

Я его знала. Филлипс Рати. Он прослужил на Валу много лет, что почти неслыханно. Гвардейцы долго не живут.

Он кивнул в мою сторону.

– Здесь леди.

Леди?

Так называют только Вознесшихся, но я тоже не кто-нибудь. И я не из тех, кого можно встретить в «Красной жемчужине». Если меня обнаружат… в общем, меня ждут большие неприятности. И взбучка.

Наказание из тех, что обожает устраивать Дориан Тирман, герцог Масадонии. Из тех, на каких обожает присутствовать его ближайший друг, лорд Брендол Мэзин.

Охваченная беспокойством, я посмотрела на темнокожего гвардейца. Филлипс не может знать, кто я. Верхняя часть моего лица скрыта белой полумаской, которую я когда-то нашла в Садах Королевы, и на мне простой светло-голубой плащ. Я его… э… позаимствовала у Бритты, одной из множества замковых служанок, которые болтают о «Красной жемчужине» – а я подслушиваю. Надеюсь, Бритта не обнаружит пропажу до того, как я верну плащ.

Да что там маска! Масадонцев, видевших мое лицо, можно пересчитать по пальцам одной руки, и никого из них сегодня здесь нет.

Поскольку я Дева, Избранная, обычно мои волосы и лицо, кроме губ и подбородка, покрывает вуаль.

Сомневаюсь, что Филлипс мог узнать меня только по губам и подбородку, а если бы и узнал, никто из них сейчас бы здесь не сидел. Меня бы уже тащили, пусть и осторожно, к моим опекунам – герцогу и герцогине Масадонии.

Так что бояться нечего.

Расслабив плечи и шею, я улыбнулась.

– Я не леди. Можете говорить о чем вам угодно.

– Даже если и так, лучше мы сменим тему на менее мрачную, – ответил Филлипс, многозначительно глянув на двух своих товарищей.

Эйррик посмотрел на меня.

– Примите мои извинения.

– Извинения не нужны, но приняты.