Из крови и пепла

Я опустила руку и медленно отвернулась от зеркала. Переодевшись, оставила у двери зажженную лампу и забралась в кровать. Не прошло и двадцати минут, как в смежную дверь негромко постучали и раздался голос Тони.

Я перевернулась в сторону двери.

– Я не сплю.

Тони вошла и прикрыла дверь.

– Я… Я не могу заснуть.

– А я еще даже не пыталась, – призналась я.

– Если ты устала, я вернусь к себе, – предложила она.

– Ты знаешь, что я все равно нескоро усну.

Я похлопала по кровати рядом с собой.

Она подбежала и залезла под одеяло. Повернувшись на бок, посмотрела на меня.

– Никак не могу перестать думать обо всем этом, а ведь меня там даже не было. Не представляю, что творится у тебя голове. – Она помолчала. – Наверное, что-то связанное с кровавой местью.

Несмотря на все происшедшее, я заулыбалась.

– Ты не так уж ошиблась.

– Я потрясена, – ответила она, и тут же ее улыбка угасла. – Я все время думаю, каким все это кажется нереальным. Сначала Малесса, теперь Рилан. Я видела его сразу после ужина. Он был жив и здоров. Вчера утром я проходила мимо Малессы. Она несла букет цветов, улыбалась и выглядела счастливой. Как будто… Не могу постичь, что их больше нет. Вот они есть, и в следующее мгновение уже нет, безо всякого предупреждения.

Тони была одной из немногих, кого смерть не коснулась близко. Ее родители, старший брат и сестра живы. Кроме Ханнеса не умер никто, кого она знала или часто видела.

И хотя я слишком хорошо знакома со смертью, она по-прежнему потрясала и, как сказал Хоук, не становилась менее суровой и неумолимой.

Я сглотнула.

– Не знаю, каково было Малессе. – Насколько я знала, это было ужасно, хотя, если я так скажу, это ничем не поможет. – Но для Рилана все прошло быстро. Двадцать или тридцать секунд. И потом его не стало. Он не сильно страдал, и та боль, что он испытал, быстро закончилась.

Тони глубоко вздохнула и закрыла глаза.

– Он мне нравился. Не такой суровый, как Виктер, и не замкнутый, как Ханнес и остальные. Ты могла с ним поговорить.

– Знаю, – прошептала я, мое горло горело.

Немного помолчав, Тони открыла глаза и сказала:

– Темный. Он больше воспринимается как…

– Миф?

Она кивнула.

– Не то чтобы я не верила в его реальность. Просто о нем говорили как о какой-то страшилке. – Она свернулась калачиком и подтянула одеяло до подбородка. – Что, если в саду был сам Темный, а тебе удалось его ранить?

– Это было бы… изумительно, и я бы до скончания века хвасталась перед тобой и Виктером. Но, как я сказала, я так не думаю.

– Хвала богам, ты знала, как действовать. – Тони нащупала мою руку и пожала. – Иначе…

– Знаю. – В такие моменты трудно помнить о том, что нас свели по обязанности. Я пожала ее руку в ответ. – Я рада, что тебя со мной не было.

– Хотелось бы сказать, что я желала быть там, чтобы ты не столкнулась с опасностью в одиночку, но, если честно, я тоже рада, что меня с тобой не было, – призналась она. – Я бы только отвлекала визгом.

– Неправда. Я показывала тебе, как обращаться с кинжалом…

– Знать основы и применять клинок на живом существе – это далеко не одно и то же. – Тони убрала руку. – Я точно стояла бы столбом и вопила. Мне не стыдно в этом признаться, и мои крики, возможно, быстрее привлекли бы внимание гвардейцев.

– Ты бы защищалась. – Я была в этом полностью уверена. – Я видела, как агрессивно ты себя вела, когда осталось одно последнее пирожное.

Она засмеялась так, что вокруг глаз появились морщинки.

– Но это же пирожное. Ради последнего я бы спихнула с балкона герцогиню.

Я коротко усмехнулась.

Тони играла выбившейся из одеяла ниткой. На ее губах расплылась и сразу исчезла широкая улыбка.

– Как ты думаешь, король с королевой призовут тебя в столицу?

У меня напряглись плечи.

– Не знаю.

Это неправда.

Если они решат, что в Масадонии я больше не в безопасности, они потребуют вернуть меня в столицу, хотя до моего Вознесения еще почти год.

Но не это вызвало холод в моей груди, растекшийся по всему телу. Герцогиня дала понять, что главная забота – не допустить, чтобы Вознесению помешали. И есть только один способ.

Королева может подать богам прошение ускорить Вознесение.

* * *

Рано утром, когда солнце светило слишком ярко для столь близкого к зиме дня, я стояла рядом с Виктером у подножия Нетленных холмов, перед храмами Рахара, предвечного бога, и Ионы, богини возрождения. Нависшие над нами храмы, сооруженные из самого черного камня с дальнего востока, оба были размерами с замок Тирман. Тени от них закрывали половину ложбины, но не то место, где мы стояли. Словно боги проливали свет на нас.

Мы молча наблюдали за тем, как обернутое саваном тело Рилана Кила поднимают на погребальный костер.

Когда я присоединилась к Виктеру, одетая не для тренировки, а в белое и в вуаль, он смирился. Он знал, что не отговорит меня, и ничего не сказал, пока мы шли к месту похорон, где собрались все жители Масадонии. Хотя мое присутствие вызвало множество потрясенных взглядов, никто не спрашивал, что я здесь делаю. И даже если бы мне что-нибудь сказали, я бы не изменила своего решения. Быть здесь – мой долг перед Риланом.