Из меди и перьев

Южанин подошел к столу и резво набросал что-то на обрывке бумаги. Свернул, запечатал, потянул это рыцарю.

– Корабль я отдал. И корабль, и груз – это все теперь ее, не мое. Но капитан корабля – мой давний приятель. Возьми. Может, хоть это поможет. Возьми. Я прошу, я очень прошу, добрый друг. Хоть раз в жизни не будь идиотом.

Глава XL

Корабль качался, и палуба под ногами – точно живая. Точно конь, и есть у него и жилы, и мышцы, и кровь настоящая, теплая. Борт корабля был горячим от заходящего солнца, она коснулась его рукой и погладила. Руза на прощанье сказала – на корабле нет места платьям. Рузе виднее, и платья подождут до Измара. На ней были узкие штаны из сатина, сверху что-то вроде длинной и плотной туники ниже колена – и много шнурочков. Руза сказала, так женщины ходят в Эльсхане. Что ж, может, так и удобней. Волосы ветер трепал и нещадно, юнга-мальчишка – юный наглец – посоветовал сплести их в тугую косицу. Все правы, а она не против учиться.

Где-то там, за этим холодным морем – Измар. Она никогда не бывала где-то дальше Исолта. Самое время начать. Самое время пожить.

Сольвег отвернулась, оглядела команду.

– Капитан, – негромко спросила она. – Капитан, когда мы отчалим?

Тот что-то жевал, а потом сплюнул за борт.

– Подождем, госпожа, – он никогда не торопится. – Еще не все собрались.

Сольвег пожала плечами. Она не прочь подождать. К старому не вернуться.

Она тому рада. Так рада.

Она отвернулась.

– Быстрее, – кричал старпом кому-то на сушу. – Быстрее, тут заждались.

«Мы заждались, – подумала Сольвег. – О да, я так заждалась.»

Потом она обернулась.

Он стоял перед ней все такой же высокий и бледный, все также пытался улыбаться неловко, будто никогда не умел и не пробовал, а теперь вот вздумал учиться.

– Сир рыцарь? – проговорила она. – Эберт? Этот корабль уходит в Измар, – ей стало неловко и неуютно. – Ты пришел попрощаться?

Рыцарь шагнул ближе, почему не шагнуть. Глаза у нее теперь снова, как прежде. Зеленые. Будто бутылочное стекло. Тугая косица на хрупком плече. Ей даже идет. Может, когда-то он распустит ее. Может, когда-то прижмет саму ее к сердцу. Он обнимал только раз, хватит ли сил обнять ее снова. Он молил Создателя, чтобы хватило.

Сольвег пахла мятой, а теперь еще солью. Ему нравилось, а ей было щекотно от его дыхания на шее, за ухом, у самой щеки. Живая, теплая, такая живая – и он тоже живой. И она не гонит его. Наконец-то не гонит.

– Измар? – он шепнул ей на ухо.

Она только кивнула. Обоим всегда было проще молчать.

Команда словно не видела их. В Измаре дома и дворцы лишь из белого камня. В Измаре ели, как мачты, и тянутся к небесам, холодным и ясным.

Корабль уходил все дальше от берега, крыша Совета еще блестела вдали. Как-то там Микаэль, будет ли ждать, волноваться, печалиться. Сольвег разжала руку, на которой лежало колечко – тогда она его забрала. Теперь оно было просто игрушкой, взятой на память, взятой на время дешевкой, что найдешь на каждом базаре.

Эберт посмотрел на него и ничего не сказал. Из дешевого стекла и смолы.

Из меди и перьев.

Из перьев и меди.

Сольвег слегка наклонила ладонь над водой. Тихий плеск. Вода приняла все подарки безмолвно и ничего не спросила.