Из ниоткуда в никуда

– А отчество у тебя тоже дикое?

– Константинович.

– Феликс Константинович – какое сочетание! Хочешь я всегда будут к тебе так обращаться?

– Можно просто Феликс.

Воскресенская прижала к себе локоть Флеймана еще сильней, когда шедшие им навстречу молодые люди стали разглядывать их точно музейные экспонаты. Через ткань рукава Феликс почувствовал мягкую женскую грудь.

– Феликс Константинович, вы заметили?

– Что именно?

– Как эти парни на нас смотрели?

– У меня нет привычки разглядывать людей.

– Ты уверен?

– Да, особенно мужского пола.

– Интересно, о чем они подумали?

– «Почему такая красотка гуляет не с нами»?

Воскресенская засмеялась и хитро посмотрела на Феликса. Не дождавшись от него продолжения, она отпустила его руку.

– Женя сказала, что у тебя уже кто-то есть. Это правда?

– Почему она должна это знать?

– Ты снова увиливаешь?

– У меня никого нет.

– Почему?

– Мне нравишься ты.

Василиса сдержала смех, вытянув уголки губ чуть вперед, сделав их немного утиными.

– Спорим я докажу тебе обратное?

– Попробуй.

– А впрочем, забудь. Расскажи мне лучше, о чем пишешь сейчас.

– Зачем?

– Хочу рассказать тебе, кто ты.

– Какая самоуверенная. Ладно. Допустим, это эссе.

– О чем?

– О вдохновении.

– То есть вся твоя писанина о том, что тебя побуждает писать? Такой замкнутый круг?

– Для меня вдохновение – это нечто большее, чем просто побуждение к творчеству. Оно скорее топливо для разжигания воображения.

– Зачем?

– Чтобы видеть и слышать то, что не замечают другие.

– Например?

– Однажды я слышал, как дождь играл мелодию на лужах точно профессиональный оркестр.

– А еще?

– Я видел, как после дождя расцвела семидугная радуга.

– А еще?

– Как сверкала в небе черная молния.

– Ты фантазер.

– Я инспирист.

– Ты максималист, а не инспирист, – становясь все серьезнее, заключила девушка. – Среди молодежи таких как ты много. Все вы верите, что обладаете исключительным даром и что способны продемонстрировать его всему миру. В ваших головах постоянно зреют грандиозные идеи, а порой и гениальные открытия. Но вам не хватает сил и возможностей все реализовать и донести до людей. Потому что все эти идеи нафиг никому не нужны.

– Хочешь сказать, что видишь людей насквозь? – сдержанно спросил Феликс, хоть и был сильно уязвлен услышанным. – Интересно, что еще расскажешь про меня?

– Днем университет, вечером жизнь в свое удовольствие. Книги, кино и музыка создали иллюзию яркой и насыщенной жизни. Ты даже убедил себя, что нашел исключительный смысл существования. Но в то же время не хочешь принять, что все твои умозаключения легко можно растоптать обычными аргументами точно дом из песка на песке.

– Что еще?

– Все чаще тебя посещает чувство, что ты родился не в ту эпоху. Лет так сто двадцать назад твои идеи славно приняли бы, а так до твоей софистики никому нет и не будет дела. А хуже того, что ты не написал в своей жизни ни строчки.

– Ты в этом так уверена?

– Более чем. Ты просто набиваешь себе цену, называясь эссеистом, переводчиком или кем бы то ни было еще, кем ты не являешься.

– Чего ты добиваешься?

– Хочу открыть тебе глаза, что я та еще язва. Мне становится смешно, когда люди вроде тебя говорят, что я им нравлюсь.

– Если не перестанешь, влюблюсь в твое рациональное мышление.

Воскресенская закатила глаза.

– Мне надоело гулять с тобой. Проводи меня до остановки.

– Ладно. Какой транспорт тебе подходит?

– Серьезно? На такой паршивой ноте ты отпустишь девушку домой?

– Если девушка плохо себя ведет, ее следует наказать.

– Этим ты только себя накажешь.

– В таком случае, попытаюсь удержать ее силой.

Фыркнув, Василиса ускорилась, чтобы уйти от наскучившего собеседника. Флейман, сохраняя невозмутимость, продолжил идти с прежней скоростью. И только когда девушка скрылась за слепым поворотом, он перешел на стремительный шаг. Однако смысла в этом не было – Василиса вполне спокойно ожидала его на скамейке, скрытой в кустах. Вот только когда Феликс догнал ее и сел рядом, она демонстративно отодвинулась от него на целый метр.

– Даю тебе последний шанс.

– Весьма великодушно с твоей стороны.

– Давай, если наши взгляды в отношении искусства совпадут, то я соглашусь с тобой встречаться.

– Как мы это узнаем?

– Я буду задавать тебе вопросы, а потом просто скажу совпало или нет.

– А как я пойму, что ты меня не обманываешь?

– Условимся, что я тебе в конце докажу.

– Идет.

– Для начала скажи, что для тебя совершенное искусство?

– Супрематизм Малевича.

– Почему?

– В отличие от своих предшественников Малевич создает что-то новое, а не подражает природе и окружающему миру. В его геометрических фигурах отражается гениальность человека, как творца.

– Идеально ровный квадрат эстетичнее обнаженного женского тела?

– Каверзный вопрос?

– По правилам только я могу задавать вопросы.

– Ты это не оговаривала.

– Заканчиваем игру?

– Супрематизм – это идеология, а женское тело – эстетика. Их нельзя сравнивать.

– А если девушка снимает эротические фотографии, а потом выкладывает их в интернет, чтобы привнести в мир больше эстетики – это не считается идеологией?

– Это даже не искусство. Скорее распутство.