Из ниоткуда в никуда. Часть 2

– Теперь и я захотел здесь остаться. С дядей Ваней, – сказал он.

– Сюда ты всегда успеешь. У тебя дома есть чем заняться, – серьезно ответил Николай.

– Запутался я что‑то. Иногда мне кажется, что от меня ничего не зависит. Есть ли милиция с прокуратурой, что ее нет – количество преступлений не изменится, – ковыряясь палкой в костре, произнес Максим. – Не в нас дело. Вот этот дядя Ваня сейчас все объяснил.

– Это не твои заботы, ты главное свое дело делай. То, что должен.

– Например?

– По крайней мере, найти того, кто убил Таю.

Через три дня они собрались домой. Николай хотел побыть до конца недели, но Максим настоял.

– Сам говоришь: надо с делами разобраться.

Николай не стал спорить. Они побросали вещи в багажник и ранним утром поехали в сторону Москвы.

Не успели они выехать из деревни, как Максим заметил на обочине седенького старичка, который помахал им рукой. Машины здесь проезжали очень редко, и Максим удивился, что Николай не остановился.

– А почему ты дедушку не захотел подвезти?

– Какого дедушку?

– Того… На обочине…

Николай остановил автомобиль. Удивленно посмотрел на Максима, потом оглянулся назад.

– Где ты там кого увидел? Нет же никого.

– Был дед. Рукой нам помахал. Ты что, Коля!

Они развернулись и поехали обратно. И действительно увидели старичка. В сильно выгоревшем светлом брезентовом плаще и коричневой шляпе с большими полями он был похож на большой придорожный гриб. Может поэтому его и не заметил Николай, приняв за что‑то неживое.

– Извините, не заметил, – оправдывался он, усаживая деда на заднее сиденье, – задумался, наверное. Вы откуда же здесь взялись, в лесу? До деревни‑то далековато.

– Ничего, сынок. Мне торопиться некуда. А ходил я полянку свою заветную проведать.

– Какую полянку, – вежливо поинтересовался Николай, трогаясь от обочины.

– Есть у меня здесь полянка земляничная.

– Так рано еще для ягод.

– Для ягод рано. Только не терпелось мне посмотреть, есть ли цветочки уже или нет. Чтобы потом не прозевать. Грешен – люблю землянику. И свежую, и варенье из нее зимой.

– И что, есть цветочки? – улыбнулся Николай.

– Есть. Много. И мне хватит и вы приезжайте.

– Хорошо бы. Только вот как всегда на земляничные поляны времени не хватает.

– А кем же ты работаешь, что такой занятый? – спросил дедушка, наклонившись к передним сиденьям.

– Есть такая профессия – Родину защищать, – с гордостью ответил обычно скрытный Николай.

– И где же ты сейчас Родину защищаешь? – с ехидной улыбкой поинтересовался старичок, опять откинувшись на сиденье.

– Далеко, дедушка. Слышали, наверное, про Афганистан?

– Слышал, слышал, внучек, – продолжая улыбаться, кивнул он. – Здесь ягодки собрать некогда, а все лезем другим помогать. Так и совсем без ягод остаться можно: на свои времени нет, а чужие невкусными окажутся.

– То есть что, не надо Родину защищать?

– Если кто на нее нападает, то может и надо. Только перед тем, как косточки свои за чужие деньги по чужим землям  разбрасывать, разобраться сначала, что такое Родина.

– Как же? Одна шестая часть суши.

– Нет, внучек. Одна шестая часть ничьей родиной быть не может.

– А как же тогда? Нас же так в школе учили…

– У тех, кто тебя учит, одни задачи, а у тебя другие. Это как у плотвы и щуки. Вроде в одном озере плавают, а цели и вера у них разные.

– А ты какой же веры, дедушка?

– Я свой веры, внучек.

– А где твоя церковь?

– Где стою, там и церковь моя.

– А здорово тебя старичок разделал, – рассмеялся Максим, когда они высадили его у какого‑то разъезда.

– Ты-то хоть не будь аквариумной рыбкой, – резко ответил вдруг ставший серьезным Николай. – Короткая память у людей. Ягодки‑цветочки. Забыли уже, как совсем недавно цивилизованные люди давили нас танками и картечью рвали. А некоторых жгли напалмом и атомными бомбами. Если им потребуется, они без раздумий спалят все наши земляничные поляны. Поэтому нам и приходится в других местах их останавливать. Как там не справимся, будем здесь окопы копать… А старичок хороший, – добавил Николай уже миролюбиво.

Глава 10

– Я прекрасно понимаю, Максим, твое состояние, но надо было меня как‑то заранее предупредить, что тебя не будет почти целую неделю, – Андрей Алексеевич раздраженно ходил из угла в угол, отчитывая сидевшего на стуле Максима. – Ну что ты молчишь? Я же за тебя переживал. Хорошо, что твоя мать мне позвонила и сказала, что ты уехал. Но ты ведь уже не маленький, мог и сам позвонить.

– Не мог, Андрей. Тем более заранее, – наконец ответил ему Максим. – Не в том я был состоянии.

Прокурор остановился посередине кабинета.

– Да… – вздохнул он, – печально все это. Но жизнь продолжается. Надо работать. Бочков вчера какого‑то грузина задержал, который со склада Райпотребсоюза ночью аппаратуру вывозил. Позвони, чтобы его сюда привезли. Поговори с ним.

– Хорошо, – Максим встал, понимая, что кроме этой беседы наказаний за прогулы не будет. – Я из своего кабинета позвоню.

После того вечера, когда Тая приезжала к нему на работу, он первый раз зашел в свой кабинет. На полу валялись сорванные и смятые туристические плакаты. У стола напротив друг друга стояли два стула, на которых они сидели.