Из ниоткуда в никуда. Часть 3

– Если ты не при государственной кормушке, то будешь голодать. Если ты с детства не мечтал стать Тицианом или Пикассо – лучше иди обратно в прокуратуру. Очень редко бывает, когда человек пробивается за счет своего таланта. Чаще по блату. Имя художнику создают критики и журналисты по приказу сверху. Поэтому настоящее доброе искусство возможно только в кочегарке, а не в больших выставочных залах и музеях, куда и ходят, чтобы себя показать.

– А тебе никогда самому не хотелось стать художником? – спросил Максим.

– Чтобы стать художником… настоящим… надо дойти до края. Твердо осознать, что вот это все и дальше только бездна. И, несмотря на это, разбежаться и прыгнуть, – Миша поднял глаза от стола и часто моргая своими длинным ресницами смотрел прямо на Максима. – Большинство этого не понимает. Они мечтают об аплодисментах, наградах, толпах почитателей. А находят лишь пугающую пустоту, одиночество и разочарование. Поэтому даже те, кто все‑таки доходит до края, заглянув в низ, чаще всего сдают назад. А я всегда был слабаком. Вот Герман не сдал…

– Я кажется знаю, кто его убил, – тихо сказал Максим, разглядывая стройную блондинку, которая прошла мимо них.

– Откуда? – вскрикнул Михаил. – Не может быть. Почему же молчишь? Рассказывай.

Максим, проследив за понравившейся девушкой до самого выхода, повернулся к Мише и спросил:

– Помнишь того парня в пивной, которому ты так не понравился?

– Конечно. Пьяный гопник с безумным взглядом.

– Ну да, но не это главное. Помнишь, он кричал: «У нас в Копейске таких без лишних разговоров бьют!»

– Да, да, – наклонился над столом Миша. – Я еще подумал, что парень приехал поступать в институт, провалился и теперь злится на весь мир.

– Ну, не знаю, зачем он приехал… Только… – Максим достал из кармана бумажку, написанную Снежаной. – Посмотри место рождения.

– Копейск? – удивленно прочитал Михаил. – Ты хочешь сказать, что они земляки?

– Это первое, – кивнул Максим. – Помнишь, бабушка в квартире Германа говорила, что кто‑то ночью приходил и у него шапочка с белым помпоном? Так вот, этот парень как раз в такой шапке и был.

– Да, вспоминаю.

– Ну и третье. Снежана говорила, что они поссорились, и она ушла к подруге. А у убийцы оказался ключ, которым он тихо открыл дверь.

– Неужели так все просто? Но зачем ей это?

– Потому что если она жена и здесь прописана, то комната в центре Москвы и картины Германа – очень хороший приз.

– Неужели из-за этого можно убить человека? – опешил Михаил. – Но их же найдут.

– Поверь мне, преступники далеко не самые умные люди. И парадокс в том, что сами понять это они не способны, – Максим забрал у Михаила из рук Снежанин листок, который тот машинально комкал в руках. – Поэтому им кажется, что эти все их планы совершенны и безупречны. И даже когда их ловят, то они уверены, что это произошло случайно.

– Если все так очевидно, то почему их до сих пор не раскрыли?

– Раскроют, – Максим вспомнил о разговоре с Николаем. – Раскроют, если больше никто в этом деле не замешан. Ну а вообще, я только предположил и все может быть и не так просто.

– Ты о чем?

– Плохо, что из-за жадности и глупости погиб талантливый художник, – не стал объяснять Максим. – Страшно, что может прийти время, когда будут побеждать такие вот Снежаны.

– И что же делать? – обреченно спросил Михаил.

– Делать свое дело, а там…

В этот момент к ним подошел официант и извиняющимся голосом попросил:

– Кафе закрывается. Так что, пожалуйста, заканчивайте.

– Почему так рано? – возмутился Михаил.

– Брежнев умер, – коротко ответил официант и перешел к другому столику.

– Конец целой эпохи, – еще не веря в случившееся, задумчиво произнес Максим, когда они растерянные вышли на улицу. – Кончилась эра Брежнева.

– Мне кажется, – печально сказал Михаил, – это был максимум, на что способно человеческое общество на пути к милосердию и равенству.

– Почему ты так плохо о людях думаешь? – улыбнулся Максим.

– Мы очередной раз не выполнили договор.

– Ты о чем?

– Любое общество основано на договоре. Раньше это называли Завет.

– Ты про договор с богом?

– Это только формально с богом, а на самом деле между людьми. Мы даем клятву выполнять заповеди, а бог обещает нас за это наградить. На самом деле бог нам не нужен. Если люди будут выполнять заповеди, то все и так будет хорошо. Здесь… На Земле.  А ведь и нужно‑то всего лишь жить по совести. Только чтобы всем… – Михаил так разволновался, что Максим забеспокоившись, что он заплачет, положил руку ему на плечо. – Семьдесят лет назад опять попробовали и опять не смогли… – горько добавил Миша, глядя на Максима своими печальными глазами. – Получается, что все жертвы были зря. Теперь люди как всегда будут искать себе оправдание. А ведь и требовалось только жить по совести… – повторил он.

– Значит, не приспособлен человек к такой жизни и, чтобы мы не поубивали друг друга, нужно что‑то другое, – попытался успокоить его Максим.

– Опять страх и кнут? – тихо спросил Михаил и так посмотрел на Максима, будто тот должен знать точный ответ.

– Может быть. Но теперь, наверное, будут перемены и для многих откроются новые возможности.