Из одного металла

Старшина Кривко, бросив в ответ короткое: «Понял!» направляет свою тридцатьчетверку вперед. Целит в первую очередь по тому танку, который тянет за собой второй, с закапризничавшим мотором. Ударом в борт опрокидывает его. Выскочивших фашистов стрелок-радист расстреливает из курсового пулемета.

Теперь очередь за вторым танком. Ему Кривко лобовым ударом разносит в куски ведущее колесо. Вражеский экипаж тоже пытается покинуть машину. И снова стрелок-радист припадает к пулемету.

— Отставить! — неожиданно командует ему старший лейтенант Захарченко. — Это офицеры. Взять живыми! И первым выскакивает через башенный люк...

Пленные, взятые экипажем Захарченко, в самом деле были офицерами. Это были командир 100-го танкового батальона спецназначения и начальник штаба, в портфеле которого оказались весьма ценные для нашего командования документы...

— Да уж, повезло ребятам! — вздохнул Воробьев, когда лейтенант Назаренко закончил свой рассказ о подвиге старшего лейтенанта Захарченко.

— Да причем здесь «повезло»! — посмотрев на него, сказал Трайнин. — Просто воюют как надо. Слышал же, на таран шли. А это...

Он, Петр Трайнин, знал, что это такое — пойти на таран!

У деревни Прокудино

Во второй половине января морозы сменились снегопадами и метелями. Порой они были настолько сильными, что машины приходилось вести буквально вслепую.

И все-таки 150-я отдельная танковая бригада продолжила идти вперед, освобождая от врага все новые и новые воронежские деревни и села.

Но успех давался нелегко, за него приходилось платить кровью. И подчас немалой.

Ощутимые потери бригада понесла у села Терновое. Правда, вначале все пошло вроде бы хорошо. Уже во время первой атаки на окраину села ворвались четыре наших танка. Но фашисты тут же подбили машины лейтенантов Ежова и Выпущенко. Никому из членов этих двух экипажей спастись не удалось...

Вражеский снаряд разворотил гусеницу и у тридцатьчетверки старшего лейтенанта Захарченко. Приказав экипажу устранить повреждение, Захарченко тут же пересел в последний оставшийся на ходу танк младшего лейтенанта Щерепенко, скрытно по лощинке обошел Терновое и ворвался в село с противоположной стороны. Сжег четыре артиллерийских тягача, раздавил два орудии, но, израсходовав боеприпасы, вынужден был присоединиться к еще раньше отошедшей на исходный рубеж бригаде.

Терновое было очищено от врага лишь несколько дней спустя.

А потом было Ильинское, Колбино, которые освободила рота старшего лейтенанта Асессорова. Обойдя деревню с тыла, танкисты в коротком бою перебили весь оборонявшийся здесь гарнизон.

С хорошей завистью воспринял Петр Трайнин и подвиг своего товарища механика-водителя старшины Селезнева. Это он, встретив в районе Ильинского вражескую колонну, смело пошел на сближение с ней. Таранил несколько грузовиков, машину с сидевшими в ней фашистскими офицерами, а затем стал давить прицепленные к автотягачам артиллерийские орудия. Остальной экипаж в это время расстреливал из пушки и пулеметов разбегавшихся по полю гитлеровцев.

Жгучей болью отозвалась в сердце Петра — да и не только у него! — весть о гибели комиссара бригады полковника Аплеснина. Это был душевный, кристально честный и бесстрашный человек, партиец ленинского призыва, не устававший повторять: «У меня, товарищи, как у коммуниста, есть всего лишь одна привилегия — быть впереди!» И этой своей привилегией он — в какой уже раз! — воспользовался в бою у деревни Ездочное. Когда там под сильным пулеметным и минометно-артиллерийским огнем залег было батальон автоматчиков бригады, Аплеснин, ни минуты не колеблясь, бросился к бойцам и с криком «За Родину, герои!» повел батальон вперед. Ездочное было освобождено от врага, но сам комиссар был сражен на окраине деревни.

Да, каждый километр родной земли, освобождаемой от ненавистных захватчиков, давался дорогой ценой. Ведь еще вчера Петр Трайнин вместе с товарищами хоронил своего любимого командира — комбата капитана Лопенина. Узнал о гибели начальника штаба бригады полковника Зудина. А вот теперь не стало и полковника Аплеснина...

Но гибли не только люди. Горела и сталь. К 17 января в 150-й отдельной танковой бригаде в строю осталось боевых машин столько, что, сведенные воедино, они по количеству составили численность одного-единственного танкового батальона. Из остатков батальона автоматчиков была сформирована всего лишь рота.

И все-таки бригада жила и сражалась, получая задачи не как батальон, а как полнокровная бригада. И когда войска фронта новым мощным ударом прорвали вражескую оборону в районе Россоши, Острогожска и Алексеевки, ей было приказано идти вперед, чтобы впоследствии принять участие (опять же как отдельная танковая бригада!) в освобождении западной части Воронежа от немецко-фашистских захватчиков.

Да, это была задача, посильная укомплектованной танковой бригаде. Ибо на пути к Никольскому и Еманче противник создал целый ряд сильнейших опорных пунктов, брать которые стоило немалого труда.