Из огня да в пламя

— Два одинаковых материальных объекта не могут существовать в одной точке пространства. В данном случае, в реальности. По-видимому, ты попал сюда из-за пространственно-временного дисбаланса. Следовательно, Вселенная вызовет аналогичную вариацию, чтобы все стало на свои места.

Услышав это, я невольно заметил:

— Твои слова словно принадлежат физику-теоретику.

— Мой прапрадед был физиком, — спокойно отреагировала она. — А я так, любитель.

— А какая твоя фамилия? — осторожно спросил я, наблюдая за задумчивым лицом девушки.

— Соловьева. Наталья Соловьева, — медленно ответила она. — А девичья фамилия матери — Эйнштейн!

Я решил, что неправильно расслышал последнее слово.

— Эйнштейн? Твоего прапрадеда звали Альберт Эйнштейн?!

— Ну, да! — подняла брови, согласилась Наталья, несколько удивленная моей реакцией. — Тебе знакома эта фамилия?

— Немецкий ученый, создатель общей теории относительности, — быстро протараторил я. — На основе его чертежей была построена машина времени. Также он утверждал, что нельзя перемещаться в вакууме со скоростью выше света.

По лицу моей собеседницы легкая тень иронии.

— Во-первых, его нельзя назвать немецким ученым, потому что он жил в Германии два года, а потом мигрировал в Испанию, — спокойно заметила девушка. — А, во-вторых, мой прапрадед немного ошибся в конечной скорости перемещения в вакууме. Объект, перемещающийся со световой скоростью, вызывает вокруг себя искривления в пространстве. В этом искривленном пространстве простые законы физики не действуют, поскольку скорость света является далеко не конечной.

Как будто я понял все, что она сказала! Эйнштейн — испанец! Прекрасно! А Христофор Колумб, небось, китаец... Несмотря на свою взволнованность, я постепенно начал вникать в суть ситуации. Было вполне логично предположить тот факт, что история в этой реальности пошла несколько иным путем. А это означало другие события, другую Украину, другой мир. От таких размышлений я словно мертвец моментально рухнул на диван.

Феноменально, сложно для понимания, невероятно, но в тот же момент... ситуация показалась мне совсем в другом цвете: разве я должен принимать на веру все слова, сказанные этой девчонкой? Что, если «настоящее» объяснение звучит проще? Вдруг у меня галлюцинации или меня подвергли какому-то эксперименту? Я мельком посмотрел на Наталью — она пристально наблюдала за моим поведением.

— В чем дело? — спросил я, пытаясь придать своему голосу спокойствие и безмятежность.

Девушка тряхнула головой.

— Ничего. Просто мне до сих пор полностью не верится, что из парамира, — задумчиво ответила она — Может, ты — плод моего воображения?

— А может ты и все, что меня окружает — иллюзия? — внезапно, неожиданно для самого себя, пробормотал я.

По-видимому, Соловьеву это рассердило.

— Я — не иллюзия, и все, что тебя окружает, тоже реально, — серьезно отреагировала она. — Выйди на балкон, если не веришь.

Я только слегка усмехнулся, хотя, признаюсь, у меня от страха задрожали ноги. Словно столетний старик, я направился туда, куда показывала рукой девушка. Выглянув на улицу, я чуть не лишился дара речи.

— С тобой все в порядке? — осторожно поинтересовалась Светлана, помахав ладонью перед моими глазами.

— Ааа... да, нор...ма...льно, — запинаясь, пробормотал я, поскольку в последний раз Киев выглядел несколько по-иному.

Вокруг возвышались многоэтажные здания, поверхность которых блестела на солнце. Вероятно, девушка жила в маленьком многоэтажном доме, потому что у меня возникло ощущение, которое может испытывать человек, когда находится рядом с пирамидой Хеопса. Небоскребы словно бы касались безмерно голубого неба, пытаясь дотянуться до кристальной синевы. Опустив голову вниз, чтобы случайно не ослепнуть, я думал, что мне все снится. Однако это была реальность... другая.

Поразили мое воображение и все вещи, которые я увидел далее. Внизу словно бы рос лес: верхушки деревьев касались низа балкона, на котором я стоял, наблюдая за всей этой фантастикой. Там шумела молодежь, что-то обсуждая со старшими ровесниками, сидя на пластиковых лавочках голубоватого цвета. Бордюры проходящей через центр города дороги были ярко-белого цвета — вероятно, их мог не заметить только слепец или дальтоник. Мимо проносились автомобили странных марок (клянусь Богом, я никогда в жизни не видел ничего подобного — даже в своей лаборатории). К примеру, возле обочины у странного аппарата похожего на светофор стоял темный автомобиль удлиненной формы. На крыше авто находились четыре цилиндра плотно прикрепленные к транспорту. Машина, казалось бы, и ничем не отличалась от того вида транспорта, к которому привык я, но то, что я увидел дальше, удивило меня. Русоволосая девушка, которой принадлежал автомобиль, нажала кнопку на своем миниатюрном пульте — двери авто открылись, но не со стороны в сторону, а снизу вверх. Автомобиль поехал сначала медленно, а потом сорвался с места, как на «Формуле-1». Что еще было странным, так это тот факт, что абсолютно не было слышно шума мотора.

— Солнечная энергия, — вдруг тихо произнесла Соловьева мне на ухо.