Из огня да в полымя: российская политика после СССР

В этих условиях Ельцин вынужден был сменить свою стратегию и пошел на кооперацию с подчиненными акторами, включая и часть своих бывших противников, что значимым образом отразилось на неформальных «правилах игры» в российской политике. Начиная с 1994 года, лагерь Ельцина инициировал серию явных и неявных договоренностей с частью элит на манер «картельных соглашений» элит. Ряд региональных лидеров, которые были готовы «присягнуть» на лояльность Ельцину, подписали двусторонние договоры с Центром, предоставившие им многочисленные привилегии в части налогов и прав собственности (исключением оказалась лишь Чеченская республика, пережившая кровавые конфликты с Центром: две «чеченские войны» 1994–1996 и 1999–2001 годов) [82] . Оппозиционные партии и политики были включены в рамки нового режима, не создавая при этом угрозы его подрыва. Даже в 1995–1999 годах, когда КПРФ обладала почти что большинством в Государственной Думе, она предпочитала политическое маневрирование и компромиссы с исполнительной властью, а не конфронтацию с правящей группой. [83] Ну а представители нарождавшегося российского крупного бизнеса стали ключевыми бенефициариями в ходе «залоговых аукционов» [84] – правительство России передало контрольные пакеты акций крупнейших предприятий в нефтяной отрасли, металлургии и ряде других отраслей в залог представителям российских банков в обмен на прямую выплату ими денег, которыми правительство могло распоряжаться по своему усмотрению. Фактически, российские власти передали контроль над рядом активов произвольно отобранным и тесно связанным с ними представителям отечественного бизнеса, которые со своей стороны, помимо выплаты денег, гарантировали правительству свою политическую поддержку в преддверии намеченных на лето 1996 года президентских выборов. Такие меры позволили Ельцину поддерживать статус-кво, однако общественные настроения и расстановка сил складывались не в его пользу.

На состоявшихся в декабре 1995 года выборах в Государственную Думу второго созыва почти половину мест в палате получили представители КПРФ и ее союзников, в то время как проправительственный блок «Наш дом – Россия» во главе с Черномырдиным смог набрать лишь чуть более 10 % голосов избирателей. По сравнению с «чрезвычайной» избирательной кампанией 1993 года, прошедшей после роспуска Съезда, выборы 1995 года носили в целом справедливый характер. Хотя проправительственные партии и кандидаты и использовали административные ресурсы в свою поддержку, но в условиях открытой конкуренции это мало повлияло на исход кампании, и результаты голосования в основном отражали волю избирателей. Несмотря на то, что оппозиция добилась контроля над Думой, она не могла сформировать правительство или повлиять на его курс, а их инициативы блокировались президентом и правительством. Но поскольку результаты парламентских выборов продемонстрировали слабость позиций проправительственных партий и относительно высокую популярность оппозиции, то президентские выборы полгода спустя, казалось бы, неизбежно должны были завершиться избранием на пост президента оппозиционного кандидата и сменой политического курса правительства. Однако, к удивлению многих наблюдателей, летом 1996 года Ельцин одержал вполне убедительную победу над своим главным конкурентом – лидером КПРФ Геннадием Зюгановым.

Накануне президентской кампании уровень массовой поддержки Ельцина не превышал 5 %, будучи подорван и затяжным спадом в экономике, и непрекращающейся войной в Чечне. Поражение на выборах и приход к власти оппозиции исключали его выживание не только в качестве политического лидера, но и в смысле гарантий личной безопасности. Цена президентских выборов была слишком высока, чтобы Ельцин и его союзники могли пойти на такой риск. Следовательно, дилемма возможной отмены выборов или объявления их результатов недействительными в случае поражения Ельцина приобрела актуальность для правящей группировки в течение всего хода кампании. Такие варианты не просто обсуждались частью команды Ельцина, но его окружение даже приступило к роспуску Думы, намереваясь запретить КПРФ и отменить выборы [85] . Однако цена отказа от существующих «правил игры» и выживания правящей группы посредством подавления оппозиции (и отказа от выборов) была слишком высока. Это могло расколоть элиты еще глубже, чем в 1993 году, привести к окончательной утрате Ельциным контроля над ситуацией в ряде регионов и в стране в целом, да и легитимность Ельцина и всего политического режима в результате подобного государственного переворота оказалась бы под угрозой. Таким образом, в «критический момент» в марте 1996 года выбор в пользу проведения выборов оказался неизбежным. Но о справедливости этих выборов говорить не приходилось.