Из Парижа в Астрахань. Свежие впечатления от путешествия в Россию

Александр, врагом которого была собственная душа, не мог, однако, решиться, не скажу - отделаться, но хотя бы отвлечься от нее; к тому же ездил он всегда без эскорта и почти один. Его развлечением была встреча с неожиданным. Усталости от жизни и опасности - совсем не по причине природного мужества, а из-за индифферентного отношения к бытию - похоже, для него не существовало; однако же это был тот человек, кто в молодые годы, во времена улыбающейся судьбы, когда он еще раздумывал о своем будущем и будущем своего народа, это был человек, кто в плавании через озеро в Архангельской губернии на утлом баркасе, попав в жестокую бурю, говорил рулевому:

- Друг мой, почти 18 столетий назад один великий римский генерал (полководец) сказал своему рулевому: «Ничего не страшись, с тобой на борту Цезарь и его фортуна». Я же, я меньше доверяюсь своей звезде, чем Цезарь, и попросту тебе скажу: «Забудь, что я император; усматривай во мне такого же человека, как ты сам, и постарайся спасти нас обоих».

Речь произвела впечатление. Рулевой, который начал было терять голову, постоянно думая о лежащей на нем ответственности, вернул себе мужество, и баркас, направляемый твердой рукой, благополучно достиг берега.

Понятно, конечно, что инкогнито, которое он строго соблюдал в своих поездках, время от времени приводило к недоразумениям, вовсе не лишенным оригинальности. Раз, недалеко от одной деревни в Малороссии, тогда как экипаж остановился для замены лошадей, Александр, одетый в свой военный редингот без каких-либо внешних знаков отличия, указывающих на его ранг, сошел с коляски и пешком поднялся по небольшому косогору, наверху которого дорога разветвлялась. Там стояла крайняя деревенская хатка, и у ее порога сидел и курил какой-то человек в таком же плаще с капюшоном, какой был на императоре.

- Priatel - Приятель, mon concitoyen - землячок, - прибег император к обычной форме обращения, принятой среди равных, - по какой дороге я смог бы попасть в ***?

Человек с трубкой смерил взглядом императора с головы до ног, пораженный, что простой путник позволяет себе с такой фамильярностью заговаривать с лицом его tchinn – ч и н а (чин - китайское слово, означает официально присваемое звание. - Прим. А. Дюма):

- По этой, galoubchik – mon petit pigeon (г о л у б ч и к - дружелюбное выражение, принятое у русских, но употребляемое, обыкновенно, вышестоящими по отношению к нижестоящим. - Прим. А. Дюма), - ответил он, небрежно махнув рукой в сторону одной из двух дорог.

Император понял, что совершил ошибку, обратившись столь бесцеремонно к столь высокому лицу, каким казался его собеседник.

- Простите, месье, - сказал он, подходя ближе и прикладывая руку к своей каскетке; - позвольте, пожалуйста, задать еще один вопрос.

- Добре! Какой? - высокомерно разрешил куряка.

- Позвольте мне спросить, в каком вы чине?

- Угадайте.

- Может быть, месье - лейтенант?

- Выше.

- Капитан?

- Еще выше.

- Майор?

- Называйте дальше.

- Подполковник?

- Наконец-то, но не без труда.

Император поклонился.

- А теперь, - поинтересовался человек с трубкой, в свою очередь, - скажите, пожалуйста, кто вы?

- Угадайте, - ответил император.

- Лейтенант?

- Выше.

- Капитан?

 - Еще выше.

- Майор?

- Называйте дальше.

- Подполковник?

- Дальше.

Куряка встал.

- Полковник?

- Не угадали.

Тот вынул трубку изо рта и принял почтительную позу.

- Ваше превосходительство, значит, генерал-лейтенант?

- Вы приближаетесь.

- Может быть, фельдмаршал?

- Еще усилие, подполковник, и вы попадете в точку.

- Ваше императорское величество! - вскрикнул куряка, роняя трубку, которая, упав, разбилась.

- Оно самое, - ответил Александр, улыбаясь.

- О, sire! - вскричал офицер, падая на колени, - простите меня!

- Что, по-вашему, я должен вам простить? - успокоил его император. - Я спросил у вас дорогу, вы мне ее указали; вот и все.

И с этими словами - экипаж его уже догнал - император отдал честь бедняге подполковнику и поднялся в свою коляску.

Это происшествие рассказано князем Волконским, который сопровождал императора во время памятной экскурсии. Он добавлял, что в той же поездке, в тот момент, когда он, князь Волконский, уснул, кони в упряжке устали тащить вверх по крутому склону императорский экипаж, и экипаж стал подаваться назад. С первым его попятным движением император, не разбудив компаньона, открыл дверцу, соскочил на дорогу и в компании с les hiemchiks – я м щ и к а м и  и своими людьми налег на колесо. Тем временем соня, потревоженный переменой аллюра, пробудился и обнаружил, что находится в экипаже один. Удивленный, он приоткрыл дверцу и увидел императора, который старался до седьмого пота. Экипаж только что достиг вершины холма.

- Что такое, sire! - вскричал Волконский. - Вы меня не разбудили?

- Ладно! - сказал император, снова занимая место в экипаже рядом с ним. - Вы спите; ведь так хорошо - поспать!

Затем прибавил совсем тихо:

- Забыто.