Из переписки Владимира Набокова и Эдмонда Уилсона

(9) Церемония вручения дипломов состоится у Генри 16 июня. Мы выезжаем неделей раньше. Если будете в это время в Бостоне, мы могли бы там задержаться и с вами встретиться. Было бы чудесно. Держи меня в курсе.

(10) Последнее время мне приходилось нелегко: одну неделю я провожу в Нью-Джерси, другую — здесь. Слегла моя мать, да и у меня нелады с голосовыми связками. На прошлой неделе мне сделали небольшую операцию, и, хочется надеяться, проблема голосовых связок будет решена раз и навсегда. Единственный плюс наших с тобой недавних недугов в том, что захворали мы одновременно и получили возможность возобновить нашу литературную переписку.

Всегда твой

ЭУ.

__________________________

15 мая 1950

Дорогой Кролик,

<…> дочитал до середины «Холодный дом». Читаю медленно — делаю пометки для обсуждения романа на занятиях. Отличная вещь. Кажется, я говорил тебе, что мой отец прочел Диккенса от корки до корки. Быть может, именно оттого, что в возрасте двенадцати-тринадцати лет я слушал, как отец читает мне вслух (разумеется, по-английски) «Большие надежды», я в дальнейшем, не сумев преодолеть психологическую преграду, больше Диккенса не перечитывал. Достал «Мэнсфилд-парк» и, думаю, использую его в своем курсе. Благодарен тебе за эти необычайно дельные советы. К Стивенсону у тебя неверный подход. Разумеется, «Остров сокровищ» — вещь не из лучших. Зато «Джекил и Хайд», единственный настоящий шедевр, который он написал, — повесть первоклассная, и на все времена. <…>

В Бостон должен ехать, чтобы вырвать шесть нижних зубов. План у меня следующий: в Бостон еду в воскресенье 28-го, в понедельник, вторник и, возможно, в четверг (31-го) хриплю у дантиста (чудесный швейцарец доктор Фавр), затем, беззубый, тащусь обратно в Итаку проверять экзаменационные работы и 6-го или 7-го возвращаюсь с Верой в Бостон на машине вставлять челюсть; в Бостоне мы остаемся до 11-го и, забрав Дмитрия в Нью-Гэмпшире 12-го, отправляемся домой в Итаку через Олбани, неподалеку откуда, в местечке под названием Карнер, в сосняке, в зарослях люпина, водится маленькая синяя бабочка, которую я описал и назвал. Сможешь ли ты вписаться в эту схему?

Было видно

следует в данном случае понимать как было видно следующее — имеется в виду своего рода собирательное субстантивированное прилагательное; так сказать, среднего рода. Но, как я говорю своим студентам-любимчикам, вопрос ты задал «хороший».

Мой творческий метод не имеет ничего общего с флоберовским. Как-нибудь объясню его тебе подробнее, теперь же мне пора идти в классную комнату под номером 178 для обсуждения Дамы с собачкой по-английски; я перевожу им с русского и наслаждаюсь блестящими мелочами, к которым мои студенты совершенно невосприимчивы.

Может статься, всеми своими бостонскими делами мне придется заняться после 12-го. Вести нашу с тобой переписку — все равно что вести дневник; ты понимаешь, что я имею в виду, но, пожалуйста, продолжай писать, я люблю твои письма.

В.

__________________________

Уэллфлит, Кейп-Код

Массачусетс

3 июня 1950

Дорогой Володя. <…>

(2) Что до улицы и луны, которые Чехов в порыве мазохизма, столь свойственного русской литературе, превратил в жертвы глагола, вместо того чтобы сделать их, как следовало бы, его властителями, — ты дал мне два внятных объяснения, ни одно из которых ситуацию не проясняет. Дело же все в том, что это очередной пример одного из нелепых отклонений от нормы, которыми так богата русская грамматика. Когда наши просвещенные проконсулы придут на помощь этой несчастной стране, предлагаю себя на должность Секретаря колониальной культуры, дабы устранить подобные нелепости, объявив их незаконными и наказывая за них тюремным заключением.

(3) Относительно «Доктора Джекила и мистера Хайда». Я попробовал прочесть Руэлу и эту повесть, но и она не показалась мне верхом совершенства. Хотя «Джекил», несомненно, выше уровнем [ «Острова сокровищ». — А. Л.], мне эта повесть нравится меньше, чем «Уильям Уилсон» По, у которого Стивенсон, думаю, ее позаимствовал. Если уж на то пошло, я предпочитаю «Дориана Грея». Не понимаю, чем «Джекил» хорош. Люди иногда испытывают интерес к второстепенным иностранным авторам, которые для них значат совсем не то, что для соотечественников этих авторов. Не могу постичь, почему ты восхищаешься «Джекилом» и не любишь Черного монаха и Вия, который, по-моему, самый безукоризненный рассказ о сверхъестественном из всех, какие мне приходилось читать. Кстати, Дама с собачкой, на мой вкус, перехвалена. Думаю, своей популярностью рассказ (в Советском Союзе недавно вышло подарочное иллюстрированное издание) обязан тому, что это единственный из поздних рассказов Чехова о любви, которая не вызывает одних только горьких чувств, не погрязает в пошлости. Архиерей, которого я прочел только что, — шедевр.