Из первых рук

— Мне очень жаль разочаровывать вас, мистер Смит, — сказал я с тем добродушием, с каким умеют говорить только великие люди, — но я не смогу принять ваше любезное предложение. Как патриот, вы, несомненно, поймете то чувство любви к родине, которое заставляет меня считать, что великое произведение искусства, созданное в Англии, — произведение такого масштаба, — не должно покидать ее пределов. И, по правде говоря, я решил отдать эту картину моему народу. Разумеется, за сходную цену. Но тут, я думаю, мы легко договоримся, — сказал я, доверительно улыбаясь княгине, которая не замедлила откликнуться.

— Ах, мистер Джимсон, я согласна с каждым вашим словом.

— Разумеется, мне придется поставить ряд условий, — продолжал я. — Произведение такого масштаба не войдет в обычную галерею. Для него нужен собор. Вы, несомненно, скажете, что ни в одном из существующих соборов нет соответствующего освещения. И, по правде говоря, — сказал я, широким жестом сбрасывая с себя еще несколько заградительных заслонов, включая электрический нагрудник, противокрысиковый жилет и так далее, — я имел в виду специальное здание, возведенное в районе Трафальгарской площади. Я не знаю, каковы ваши планы, — сказал я, и вся группа забормотала нечто невразумительное, что в зависимости от обстоятельств могло означать либо панегирик Искусству, либо вопрос, долго ли еще до обеда.

— Я не хотел бы диктовать, — сказал я, — но такое здание, сугубо современное по стилю, в конечном итоге обойдется дешевле. В нем должны быть лампы дневного света. Открыто круглосуточно. Обслуживающий персонал желательно в королевских ливреях. Я особенно заинтересован в красных ливреях, чтобы оттенить зеленые тона. И если мне было бы дозволено вторгнуться в область, находящуюся, безусловно, всецело в вашей компетенции, я посоветовал бы в часы, когда закрыты бары, давать посетителям даровую выпивку. Разумеется, по норме. Скажем, по пинте каждому.

— Даровую выпивку? — сказал сэр Уильям. — Вы хотите сказать, за государственный счет?

Я не без удовольствия заметил, что ни один из членов депутации не выказал даже тени удивления по поводу того, что я сказал. Я сразу к ним потеплел. В целом они, безусловно, были самыми цивилизованными, то есть самыми богатыми людьми из всех, с кем мне приходилось встречаться.

И теперь, освободившись уже не только от жилетки, но и от заговороустойчивой манишки и другонепроницаемой рубашки, я откровенно признался, что моя цель — пробудить в публике интерес к лучшим творениям национального гения.

— Трудно ожидать, что публика повалит валом без соответствующего quid pro quo{56}. А если никто не придет, вся моя работа впустую.

— По-моему, это блестящая идея, — сказала княгиня, которая была душечкой по самому большому счету. — Прелестная мысль — воспитывать в массах вкус.

— Собственно, об этом я не думал, — сказал я, теперь уже окончательно разоблачаясь. — Моя основная цель — поднять стоимость пивоваренных акций. Потому что, насколько я мог заметить, с повышением этих акций возрастает интерес к искусству и число меценатов, то есть покупателей, по правде говоря.

Носатик, который только что спустился с лесов, замаячил на заднем плане. В глазах и вокруг носа у него затаилось подозрение, и я понял, что он все еще не избавился от мании преследования. Но не рассердился. Напротив, я улыбнулся с видом Юпитера, выражающего благосклонность прислуживающим ему Ганимедам, и продолжал, смеясь:

— Возможно, в первый момент трудно уловить связь между этими явлениями, но она есть. Известно из опыта, что с повышением акций появляется покупатель на картины. Жажда к духовной пище. Но главная причина, по которой я хлопочу о постоянной поддержке рынка со стороны нации, это та, что требуется немало времени, чтобы взрастить мецената. Как правило, первое поколение крезов, откровенно говоря, простые смертные, те, кого в Англии называют массами. То есть люди как люди, ничем не примечательные и потому вполне довольные собой. Только во втором поколении удается вывести настоящих коллекционеров, то есть личностей, обладающих интеллектом, прямотой, усердием, настойчивостью, интуицией и ученостью, людей подлинно образованных, таких, которые знают, что они ничего толком не знают о том, о чем следует знать, и потому понимают, что надо искать специалистов, которые знают.

И с той детской наивностью, которая столь часто встречается среди истинно великих людей, я сорвал с себя последние покровы (обнажив тем самым менее существенные детали своего «я», которые благоразумные историки предпочитают оставлять скрытыми), рассмеялся и, повернувшись к герцогу, сказал:

— Но это, конечно, искусство особого рода.

— А к каким специалистам вы рекомендовали бы обращаться?