Из писем к ближним

Князь Лев Кочубей человек, по-видимому, необыкновенно добросовестный. Чувство долга и права он доводит до мучительного педантизма. "Ввиду специального назначения пожертвованных денег, говорит кн. Кочубей, я полагаю, что комитет не имеет ни нравственного, ни юридического права использовать их иначе, как на приобретение боевых судов". Ну да, кто же об этом спорит! Ведь плебисцит великого князя и имеет в виду успокоить педантов и изменить "специальное назначение" не иначе, как в его источнике - в воле самих жертвователей. Или, может быть, и сами жертвователи не вправе изменить теперь назначения своей жертвы? Раз выбрал направление, не меняй его, хотя бы оно било лбом в стену. Я полагаю, что нельзя переходить черту, отделяющую великое от смешного. Не метафизика, а здравый смысл должен решать государственные вопросы. Князю Кочубею нелишне припомнить, что с 1904 года произошли крайне резкие перемены в общих условиях нашей обороны, и что если бы жертвователи на усиление флота знали, как обернется дело, то, конечно, и пожертвования сложились бы совсем иначе. Хорошо было "усиливать" флот, когда налицо был флот, как хорошо топить печь, когда есть печь. Но если самая печь разрушена, - большой вопрос, найдутся ли жертвователи "на дрова". Усилить большую силу хотя бы небольшим придатком - имело большой смысл, - но усилить тем же придатком явное бессилие, это почти бессмысленно. Флот, как и армию, нельзя собирать на доброхотные даяния, - это нищенство - позор для страны и гибель ей. Флот и армию мы должны создавать путем налогов, а не пожертвований. Затем, разве жертвователи 1904 года знали, во что разовьется воздухоплавание в 1910 году? Тогда, шесть лет тому назад, авиатика переживала свои доисторические, так сказать, времена: она не выходила из области детских игрушек и надуваемых газом пузырей. Чего стоила тогдашняя аэронавтика, доказал блистательный поход генерала Кованько в Маньчжурию. Ведь всего лишь в последние два года, точнее в последний 1909 год совершился великий, долгожданный подвиг и человечество действительно овладело атмосферой. Ведь теперь - едва построили подходящий мотор - не только дорогие дирижабли, но очень дешевый аэроплан, стоимостью в хорошую лошадь, держится в воздухе более четырех часов! Уже и теперь такие авиаторы, как Генри Фарман, в состоянии перелетать пространства между европейскими столицами. Уже и теперь гр. Ламберт, как сокол, носится над башней Эйфеля в Париже, поднимаясь выше версты над землей. В течение одного лишь последнего года достигли того, что начинают летать, подобно чайкам, в бурную погоду, когда ветер достигает скорости курьерского поезда. Шесть крылатых людей в 1908 г. разрослись за один год в целое полчище авиаторов. "Цеппелины" держатся в воздухе уже 38 часов, - срок достаточный, чтобы перелететь материк. Сейчас у немцев имеются уже шестнадцать воздушных кораблей. По английским источникам, к концу этого года у немцев будет до 70 кораблей, способных не только наблюдать за расположением неприятельских армий и крепостей, но и метать в них разрывные снаряды. Не забудьте, что, благодаря, кажется, русским террористам, бомбы ужасного действия доведены до размеров яблока. Как вы думаете: если бы наши жертвователи на усиление флота знали, что в воздухе носится новое великое изобретение и что вот-вот оно войдет в жизнь - неужели они предложили бы деньги на водяной флот, столь у нас разрушенный и разрушимый сверху и снизу и с боков? Мне кажется, великий князь Александр Михайлович прекрасно сделал, решив узнать теперешние желания жертвователей. Если нельзя вернуть затраченных 20 миллионов на мелкие морские суда, то хоть остаток-то процентов этого капитала мог бы быть направлен на более современные средства обороны, наименее у нас оборудованные.