Из Питера в Питер

- Здравствуйте, - нерешительно пробормотал машинист.

- Ну, вот, - обрадовался партизан, - русская душа, а я напугался, неужто, думаю, одни мериканцы и поговорить не с кем… Закурить хочешь? - Он протянул машинисту кисет, но так, что тот, помешкав, невольно сошел вниз.

Лицо у партизана было такое домашнее, ничем не встревоженное, будто он вышел покурить у своей избы на завалинку, а не остановил в дикой тайге эшелон американского Красного Креста… Кстати, на американцев он и внимания не обращал, разговаривал только с машинистом и его помощником.

- Вы не опасайтесь, ребята, - сказал он им, - мы вас долго не продержим. Нам только задание из центру выполнить, и отпустим вас…

- Какое задание? - спросил Смит.

Партизан будто и не слышал; в свою очередь спросил машиниста:

- Детишков везете?

- Детей, да… Детский эшелон, - проговорил машинист, раскуривая цигарку и вздыхая.

- Неужто правда, что питерских?

- Точно.

- Скажи на милость! И куда ж их?

- Сейчас в Хабаровск. А там, может, и дальше повезут.

- Неужто в Америку?

Машинист, глядя на бесхитростное лицо партизана, осмелев, отвечал как человек понимающий вовсе беспонятливому:

- В Америку! Кому они там нужны?

- А на кой американцы их волокут?

- Красный Крест. Слыхал? Спасают…

- Будто подхватили детишков еще на Урале…

- Верно.

- И все спасают? Через всю Сибирь?

- Выходит, так.

- А дальше?

- Что дальше?

- Ну, притащут в Хабаровск. Или в самый Владивосток. А там что?

- Будут ждать, пока выйдет полное замирение. Пока обратно на Питер откроется дорога.

- А чего ж раньше не ждали? На Урале бы и ждали. Давно бы и в Питер вернулись.

Машинист, не зная, что сказать, хотел сгрубить партизану, но удержался и только хмуро кивнул на Смита:

- Его спроси! Чего пристал?

Но партизан, мельком взглянув на Смита, покачал головой:

- Вишь, какая честь питерским-то. А наши мрут как мухи…

Машинист махнул рукой:

- В Питере, может, все перемерли. Может, и самого Питера-града давно нет…

- И то сказать - без матерей. Наши хоть при матерях бедуют…

Никто из них не подозревал, что происходило в это время в вагонах.

Ларька все же улучил момент, приоткрыл дверь, ужом юркнул на полотно дороги и сразу же под вагон. За ним успел выскочить Канатьев. Тут же Валерий Митрофанович навалился на двери и задвинул их до упора.

Ларька и Канатьев проползли под вагонами почти до паровоза. Жались к земле чуть не щекой, чтобы рассмотреть того, кто остановил эшелон. Увидели сначала лапти и онучи, потом винтовку, стеганку, бородатое, простодушное лицо и, наконец, трепаную фронтовую папаху с кумачовой полосой.

- Партизаны! - выдохнул Канатьев. Ларька немедленно прижал его носом к сырой земле…

Они услышали, как партизан спросил кого-то:

- А где же ваши пассажиры? Что их не слыхать?

- Боятся, - ответил машинист.

- Да ну? Это питерские-то?

- И учителя их не пускают.

- Не пускают, говоришь? - Бородач неожиданно стремительно присел на корточки и цапнул Ларьку за руку. - Шпиен! - выкатил он глаза, таща Ларьку из-под вагона.

Ларька встал, отряхнулся и оскалился на партизана.

- Гляди, не боится! - обрадовался тот. - Как кличут?

- Илларионом, - ответил Ларька радостно.

- Это точно, был такой великомученик, - согласился бородач. - Выходит, крещеный, хоть и питерский… Каковский будешь?

- Я-то? Свой…

Бородач ощупал его шустрыми, добрыми глазками. Ларька ему, похоже, понравился.

- Ладно. Тогда пошли, - решил он. - А вы, - тут партизан строго глянул не только на машиниста, но и на американцев, - к завалу не суйтесь! Не то худо будет! Мы с Илларионом скоро вернемся. Ваш поезд пропустим и рванем эту дорогу к чертовой матери, чтоб по ней японцы не ползали…

Едва они отошли на несколько шагов в лес, раздосадованный Смит велел солдатам разобрать завал. Солдаты спрыгнули с паровоза, но как только двинулись вперед, угрюмо заныли и защелками пули. Солдаты упали на землю, потом поползли вперед, к завалу. Но пули посвистывали как раз между паровозом и завалом. Огонь был такой плотный, что солдаты опять залегли, не зная, что делать. Тотчас огонь прекратился.

Между тем Боб Канатьев стрелой примчался в свой вагон. Он колотил в двери до тех пор, пока его не пустили. Канатьев рассказал, что поезд задержан партизанами, Ларька попал в плен…

- Ты что плетешь? - нахмурился Аркашка. - Партизаны - красные!

- Вроде красные…

- Вроде! Ясно - красные! Как же они могли Ларьку взять в плен?

Но он тут же решил, что надо срочно действовать и самим. В помощь партизанам.

Ничего не стоило объявить Валерию Митрофановичу, что он низложен и власть его кончилась. Он соглашался на все, только бы не выдали его партизанам… Сложнее было с Круками.

- Вот их мы точно возьмем в плен, - решил Аркашка.

- Только ты их не обижай, ладно? - попросил Миша Дудин.

- Там видно будет, - сурово молвил Аркашка. - Прежде всего освободим наших!

- От кого? - поднял глаза Гусинский.

- От американского ига, - отрезал Аркашка. - Паровоз повернем и домой!

- Как ты его повернешь?

- Партизаны помогут!

Раздумывать Аркашке было некогда. Он скомандовал:

- Вперед!

И, первым спрыгнув на насыпь, побежал к вагону Кати… В вагонах начали отодвигаться двери.