Из Питера в Питер

— Видишь! А осталось — только восемь.

— Столько же, сколько от Владивостока до Сан-Франциско? Значит, двадцать дней! Сегодня двадцать шестое августа. Шестнадцатого или семнадцатого сентября будем дома!

— Ты, что же, не хочешь посмотреть Нью-Йорк?

Тося поежилась:

— Нет, надо, конечно, побывать. Представляешь, приедем домой... Совершили кругосветное путешествие! Ходили по Нью-Йорку... Все знакомые девчонки лопнут от зависти! А мальчишки... Нет, ты представляешь? Скорей бы, честное слово... Ты что? — Тосе показалось, что Катя сникла и вроде бы похолодела...

— Если они живы, — тихо сказала Катя.

— Кто?

— Девчонки. Мальчишки. Мама... Все наши.

— Ну, это ты брось!

— Все равно я сразу уеду на фронт...

— Да ты что? Надо же отдохнуть!

— Мы третий год отдыхаем.

— Ничего себе отдых! — возмутилась Тося. — Мы окончили гимназию, надо и о себе подумать. Ну что же, что я медсестра? А я крови боюсь. Ну и что, что революция? Ведь мы еще не жили! А так хочется пожить!..

— Да, — согласилась Катя. — Хочется жить. Очень.

Она понимала, что они с Тосей думают совсем о разных вещах, о разной жизни. И ей стало неловко, потому что ее, Катина, будущая жизнь, до последней минутки отданная людям, представлялась ей настолько заманчивой, великолепной, настолько выше Тосиного «пожить», что это было даже как-то нехорошо, несправедливо... Катя пригладила пышные Тосины волосы и нежно ее поцеловала.

— Ты что? — удивилась Тося, зная, до чего Катя не любит нежничать.

— Пусть тебе будет хорошо, — вздохнула Катя.

— А что? Вот увидишь! Мне обязательно будет хорошо!

А в другой части твиндека Миша Дудин никак не мог уснуть, вертелся и вздыхал, вспоминая письмо, которое он когда-то написал главным американским буржуям...

Письмо, конечно, дошло. Что теперь делать? Он ясно видел того здоровенного шерифа, непременного участника всех американских фильмов, который с лязгом захлопнет на Мишиных руках металлические наручники... И у них еще есть электрический стул! Миша невольно привстал и увидел, что с соседней койки за ним с любопытством наблюдает Аркашка, а еще дальше — Ларька... Через минуту все узнали об опрометчивом послании Миши, и хохот, неожиданно разбудивший едва не всех мальчишек, показался Мише ужасно обидным.

— Конечно, — забормотал он, — вам что... Вы поедете домой, а мне тут пропадать...

Утром выяснилось, что в Нью-Йорк их сразу не пустят, а поселят на пустынном острове, как робинзонов.

— Опять про робинзонов, — вспомнил Миша Смита.

Раньше на этом острове жили американские солдаты, от них остались казармы, кухни, плацы, спортивный городок...

— Лучше оставаться на «Асакадзе-мару», — агитировал Миша. — Может, скорей поедем в Петроград...

Круки пригласили к себе Ларьку, Катю и Аркашку. Миссис Крук, хмурясь, заявила:

— Многие дети считают, что чуть ли не завтра «Асакадзе-мару» пойдет в Петроград.

— А он не пойдет, — не то спросил, не то констатировал Ларька.

— Капитану нужна неделя, чтобы подготовиться к этому переходу!

— О, неделя? — обрадовался Аркашка. — Это мы переживем.

— Полагаю, никто не собирается умирать! — Миссис Крук говорила еще более отрывисто и резко, чем обычно, явно сердилась. — Хуже, что капитан не знает, куда ему плыть! И мы не знаем!

Катя, Ларька и Аркашка переглянулись.

— Как — куда? — спросили они, перебивая друг друга. — В Петроград...

— Петроград — это Советская Россия! — пристукнула кулаком миссис Крук. — «Асакадзе-мару» — японский пароход! И находится в американском порту! А ни Япония, ни Америка не признают Советскую Россию!

— Не признают? — удивился Ларька. — Как это — не признают? Она же есть! Может, они не признают, что и Петроград есть, не могут найти к нему дорогу?

Круки, все больше сердись, объяснили ребятам, что такое дипломатическое признание и как это важно. При этом миссис Крук презрительно морщилась, пожимала плечами и, наконец не выдержав, стала в открытую поносить дипломатов, всяких государственных чиновников, дурацкие выдумки о признании, непризнании... Мистер Крук, подскакивая на стуле от ужаса, пытался ее удержать от наиболее красочных выражений.

Но как ни удивлялись ребята, как ни негодовали Круки, выходило, что «Асакадзе-мару» может направиться только в Эстонию, единственную страну, которая признала РСФСР...

— А есть там какой-нибудь порт? — спросил Ларька.

— Мы пытаемся это выяснить, — рявкнула миссис Крук.

— Может, лучше встретиться с товарищем Мартенсом?... — нерешительно предложила Катя. — Ведь он здесь, в Нью-Йорке, от Советской России...

— Наверно, это было бы правильно, — грустно сказал мистер Крук. — Но мы этого не можем...

34

В Нью-Йорке у Круков начались серьезные неприятности. Им ставили в вину то, что они израсходовали на операцию по спасению русских детей огромные деньги, причем без согласования с начальством.

При первом же объяснении мистер Крук сослался на то, что о своих действиях он регулярно информировал полковника Робинса, руководителя миссии американского Красного Креста в России...

— Полковник Робинс покинул Россию в восемнадцатом году, — ответили ему нехотя.

— Да, но он разрешил нам действовать...

— Кому это нам?