«Из пламя и света»

Но однажды утром после прогулки он вбежал разгоряченный в комнату своих кузин — и смех и какие-то слова замерли на его губах: там, на диванчике, между Машенькой и Агашенькой сидела она, та самая девочка. Он остановился в дверях, точно увидев перед собой чудо своего ожившего сна. Он не мог подойти к ней и не мог убежать. Он так и стоял, не шевелясь, глядя на нее молча своими огромными потемневшими глазами.

— Мишенька! Мишель! — закричали разом все три кузины. — Подойди же сюда! Познакомься!

А он все смотрел на девочку и опять увидал тот же самый чуть-чуть насмешливый и веселый синий огонь в ее взгляде. И он убежал.

Ах, как потом смеялись над ним все, кому кузины рассказывали о его испуге!

Но он не смеялся. Он только бледнел и убегал куда-нибудь подальше от этих взрослых, которым иногда так трудно бывает объяснить некоторые вещи… А в особенности те, которых не понимает хорошенько и он сам!

ГЛАВА 13

Как-то вечером все сидели в саду перед домом, отдыхая от дневного зноя.

За зеленью шелковиц виднелась безлюдная улица уже затихшего городка.

Елизавета Алексеевна старалась внимательно вслушиваться в хозяйственные планы своей вечно деятельной и неутомимой сестры Екатерины Алексеевны, которая с мужской деловитостью управляла своим имением и обладала чрезвычайно храбрым и решительным характером, за что и получила прозвище «авангардной помещицы».

Христина Осиповна, отложив новый немецкий роман, рассказывала ее дочери, Марии Акимовне, бывшей замужем за Павлом Петровичем Шан-Гиреем, трогательную историю девицы Матильды, а Миша, сидя около задремавшего мсье Капэ, читал по-французски описание путешествий по Кавказу и время от времени поглядывал на пустую улицу.

Внезапно далекий топот быстро мчащихся лошадей тревожным смятением ворвался в тишину вечера, и вскоре двое вестовых на быстром карьере вихрем вылетели из-за крайнего дома.

— Не беда ли? — сказала Екатерина Алексеевна, вглядываясь в пригнувшихся к луке всадников.

Миша в одно мгновенье вскочил на каменный заборчик, откуда ему все было видно, а бурные переживания девицы Матильды, бежавшей из монастыря, чтобы лечить мазью рану своего возлюбленного, остались недосказанными.

— Ба-атюшки!.. — воскликнула вдруг громко Екатерина Алексеевна. — Они ведь к коменданту помчались, а комендант-то здесь, у полковника Кацарева, ужинает, а вестовые к нему на дом поскакали!

Через несколько минут вестовые уже спешились около дома, бегом пронеслись по ступеням крыльца и скрылись.

Немедленно отправленный тетей Катей на разведку казачок Илюшка сообщил, что на русский сторожевой пост напали горцы и увели с собой в горы трех человек. Несколько русских, вырвавшись из схватки, домчались до Горячеводска, чтобы доложить обо всем коменданту.

— Мишель, домой! — громко скомандовал мсье Леви.

Христина Осиповна поспешно убрала в сумочку разбросанные на скамейках вещи, но мсье Капэ, очнувшись от дремоты и быстро поняв то, что произошло, воскликнул грозно:

— O-o, ce sont des шеркес![22] — и, подбежав к Екатерине Алексеевне, решительно сказал: — Дайте мне ружье, мадам, и они будут узнавать, кто такой есть Жан Капэ!

Мишель с восхищением смотрел на своего гувернера, но мсье Леви, стараясь восстановить спокойствие, внушительно сказал:

— Не думаю, мсье Капэ, чтобы у этих чеченцев или кабардинцев хватило дерзости подойти так близко. Но я настаиваю на том, чтобы все немедленно ушли отсюда в дом.

Бабушка заторопилась и крепко взяла за руку Мишеля, с сожалением покинувшего свой наблюдательный пост на заборчике. Войдя в дом, он сейчас же выбежал на балкон; туда же поднялся и мсье Капэ, который все еще сожалел, что у него нет ружья.

Воображение десятилетнего мальчика было потрясено этими событиями, далеко не редкими в истории Горячеводска. Теперь он неотступно думал о судьбе трех пленных, которых горцы увели к себе в аул.

Далекие горные уступы, на которые он любил смотреть, приобрели для него новый интерес.

Он представлял самого себя на месте такого пленника и придумывал, что бы он сделал, попав в руки черкесов.

— Как вы думаете, тетенька, — спросил он Марию Акимовну Шан-Гирей, которую очень полюбил, — можно ли убежать из черкесского плена?

— Я думаю, что это очень трудно, — отвечала она. — Хотя говорят, что такие случаи бывали.

— Бывали? — с загоревшимися глазами переспросил он. — Я бы убежал! Я подождал бы, пока все уснут, отвязал бы какого-нибудь самого быстрого коня и умчался.

Он посмотрел на Марию Акимовну и, подумав, добавил:

— Или, может быть, лучше было бы переплыть ночью реку? Тогда всадники не нашли бы моих следов… А как бы вы сделали?

— Не знаю, дружок, — засмеялась Мария Акимовна. — У меня нет такого воображения, как у тебя. Но я думаю, что я вышла бы замуж за черкеса и осталась бы жить в ауле, — пошутила она. — Там так красиво!

— Неужели вы могли бы так сделать? — Он посмотрел на свою тетку, так широко раскрыв свои и без того огромные глаза, что Мария Акимовна прикрыла их рукой и, поцеловав его, ушла к своим детям.

ГЛАВА 14