Из плейбоев в идеальные мужья

После этого визита Пикси легла спать, но, конечно, уснуть ей не удалось. Она никогда не доверяла Аполлону, и, по существу, недоверие придавало ей сил ему противостоять. Только теперь она понимала обратную сторону своего мировоззрения. Замечая худшее и постоянно ожидая от Аполлона худшего, она вела себя неправильно и несправедливо. Более того, используя недоверие в качестве основной обороны, Пикси абсолютно не обращала внимания на то, что на самом деле происходит в их браке. Она должна была признать, что Аполлон сильно отклонился от своего первоначального плана. Раз за разом он совершал поступки, противоречащие его плану, но Пикси игнорировала эту реальность. В конце концов, она изменилась. Значит, и Аполлон мог стать другим.

* * *

Следующим утром Пикси с огромным трудом заставила себя позавтракать. Она потребовала от Аполлона расстаться и добровольно предоставила ему свободу. Она оказалась худшим врагом самой себе. Гордость и недоверие вынудили ее отвергнуть любимого мужчину. Простит ли он ее за это? Простит ли он ее за то, что она его недооценила?

Возможно, ему уже наплевать на их брак и на ее просчеты. В конце концов, он вскоре получит наследство, потому что к тому времени, когда их дети родятся, он точно выполнит условия отцовского завещания. В завещании не сказано, что Аполлон обязан и дальше жить со своей женой.

Лимузин приехал за Пикси в половине десятого утра и повез ее по улицам, которые вскоре будут запружены покупателями рождественских подарков. Витрины были украшены яркими, искрящимися гирляндами. Пикси оделась очень тщательно. Она не стала надевать одежду для беременных, а выбрала зеленое платье. Правда, оно было немного тесновато в груди, зато отлично облегало фигуру. По правде говоря, она уныло размышляла, что никогда не сможет соперничать во внешности с такой, как Иззи Джером. На борту «Цирцеи» Пикси удивлялась ненасытному желанию Аполлона и упивалась этим. Теперь ей пришлось спросить себя, что она может предложить такому искушенному мужчине, как он.

Аполлон открыл дверь сам, удивляя Пикси, потому что в его доме постоянно жила прислуга.

Пикси перешагнула порог. Она посмотрела на него снизу вверх, встретила мерцающий взгляд его зеленых глаз из-под густых черных ресниц, и ее сердце заколотилось как сумасшедшее, а в животе затанцевали бабочки.

– Аполлон… – начала она.

Она остановилась и с наивным изумлением уставилась на пышную елку в зале и листья падуба, которыми были украшены камин и лестница.

– О боже мой, этот дом… Он украшен к Рождеству, – бессвязно пробормотала она. – И тут есть мебель.

– Успокойся. Мебель и украшения мои. Этот дом многие годы сдается в аренду. Мой отец владел домом, но не пользовался им. Он слишком большой для меня, поэтому я не жил тут, когда был холостым, – мягко произнес Аполлон и настойчиво призвал Пикси усесться в кресло у камина. – Сядь и расслабься.

Пикси присела. Но расслабиться не смогла. Аполлон был изысканно одет. На нем был темно-синий костюм, на манжетах тонкой белой рубашки сверкали запонки. Как только она подумала о его пиратском костюме, каждая клеточка ее тела затрепетала от чувственных воспоминаний.

– Ты хочешь, чтобы я жила в доме твоего отца? Я думала, я буду жить в доме, который ты мне купишь.

Аполлон равнодушно оглядел Пикси, и она не поняла, в каком он настроении.

– Как я понимаю, вчера вечером к тебе приезжали Джереми и Иззи, – сухо заметил он.

Пикси вздрогнула и побледнела, встревоженная воспоминанием об этом. Конечно, глупо не понимать, что друг Аполлона рассказал ему о своем визите к Пикси.

– Да, мне очень-очень жаль, – сказала она. – Я недооценила тебя и отказалась тебя слушать. И мне нет никакого оправдания за это, да?

– Вероятно, есть, – произнес Аполлон, дезориентируя ее своим ответом. – Может быть, если бы я обо всем сказал тебе раньше, ты захотела бы меня выслушать.

С трудом справляясь с эмоциями, Пикси крепко сжала руки.

– Прости, – неуверенно сказала она. – Я не дала тебе шанса.

– У меня репутация неисправимого бабника, – задумчиво произнес Аполлон. – Но отчасти она неверна. Я всегда заканчиваю отношения с одной женщиной, прежде чем сойтись с другой. Я не встречаюсь одновременно с несколькими любовницами. Я никому не изменяю.

Пикси вонзила ногти в ладони. Она была крайне напряжена и боялась сказать что-нибудь не то. Она уже заявила, что сожалеет, но не желает унижаться.

– Я понимаю, – ответила она.

– Мы говорили о доме, – напомнил ей Аполлон, элегантно прислонившись к мраморному столу у себя за спиной.

– Д-да, – заикаясь, сказала Пикси.

– Я хочу, чтобы ты жила здесь со мной. У нас родятся близнецы, и нам, безусловно, понадобится просторный семейный дом.

Пикси выгнула гладкую бровь, очень стараясь его понять.

– Ты простишь меня за то, как я вела себя на Нексосе? – спросила она.

– Ты тоже должна мне кое-что простить, – натянуто произнес Аполлон. – Когда мы поженились, я притворился, будто по-прежнему владею долгами твоего брата, потому что считал, что ради этих долгов ты выполнишь условия нашей договоренности.

Она нахмурилась:

– Ты притворился? В каком смысле?