Из плейбоя в романтики

— Тогда нужно подумать о твоей личной жизни, — продолжил он. — Найти кого-то, желающего и способного растить чужого ребенка, может оказаться так же трудно, как растить ребенка в одиночку.

Полумесяцы ногтей впились в ладони Марлоу, когда волна раскаленной добела ярости пронзила ее. Его полное неприятие Лоу как родителя и партнера. Отвратительный самообман и самомнение.

— Как ты смеешь читать мне лекцию о том, что нужно, чтобы быть хорошим родителем? — Ее голос дрожал от эмоций, заставляя отца перестать расхаживать взад-вперед.

Он моргнул, глядя на нее.

— Ты, который игнорировал, критиковал и унижал Сэмюэля. Ты, который осыпал Мейсона вниманием и похвалами, втискивая его в роль, нужную тебе, но сделал его таким несчастным, что он был готов сжечь свой собственный мир дотла, чтобы выбраться из него. Ты, который, несмотря на то сколько трофеев я выиграла или почестей заслужила, вообще никогда меня не видел, пока я не была помолвлена с Нейлом Фарнсвортом Кэмпбеллом, — выплюнула она, наполняя ядом каждый слог этого имени.

Вот почему я оставалась помолвленной с ним намного дольше, чем следовало бы. Не потому, что я боялась потерять его. А потому, что боялась потерять тебя. — Горячие слезы покатились по ее щекам, и она бесхитростно смахнула их, как ребенок, которому не купили игрушку. — Возможно, я не знаю, как это повлияет на мою карьеру или мою жизнь, но одно я знаю точно: с Лоу в качестве отца мой ребенок никогда не узнает такой боли.

Паркер Кейн выглядел так, словно его ударили по голове.

— Возможно, это случайность, — продолжила она, — но это не ошибка.

Тяжело вздохнув, ее отец сложил руки за спиной и подошел к окну. Точно так же, как он делал это каждый раз, когда дети подводили его.

— Пожалуйста, — сказала она с горячностью, которая поразила их обоих, — не уходи от меня. Не сейчас.

Он замер, элегантный и неподвижный, как одна из многочисленных скульптур, усеивающих аккуратно ухоженные сады Фэрвезер-холла. Она заговорила, не заботясь о том, имеют ли вообще значение ее слова, скорее для себя, чем для него.

— Весь день я думала: если бы мама могла быть здесь. Что бы она надела. Как прекрасно она смотрелась бы, танцуя с Сэмюэлем. — Ее горло сжалось, и она сделала паузу. — Я думала о вещах, которые могла спросить у нее. Каково это — быть беременной в первый раз. Она никогда не говорила об этом.

Марлоу сделала осторожный шаг к отцу, обхватив себя руками за талию.

— Ты помнишь?

Ее отец дважды моргнул. Портал в прошлое открылся.

— Я работал на складе кондитерских изделий в Хобокене, когда она узнала. Она принесла мне обед в старомодной корзинке для пикника.

Его глаза затуманились, отражая сияющий золотой свет лампы у окна.

— Мы сидели за старым каменным столом с видом на Гудзон. Она достала термос с кофе и кружку из корзины. Там было написано… Лучший папа.

Ей хотелось остаться в этом воспоминании. Чтобы извлечь каждую деталь.

— Эти ужасные вишни в шоколадной глазури, которые компания всегда выпускает на праздники. Это единственное желание, которое у нее было. Раньше я приносил их домой коробками.

Думать о ее родителях, молодых и влюбленных, было так же странно, как представлять ее отца в качестве руководителя линии в кондитерском отделе, несмотря на тот факт, что состояние Кейнов к тому моменту уже было прочно установлено двумя поколениями.

— Это не было запланировано, но… — Марлоу посмотрела на Лоу. Все следы настороженности, которую он проявлял с момента неожиданного прибытия ее отца, растаяли, сменившись чем-то более мягким. — Я хочу сделать это. Я не знаю, как именно все это сработает, но я знаю, что так и будет.

— Ты была исключительна во всем, за что когда-либо бралась, Марлоу. Я уверен, что материнство станет таким же.

Человек, который был одновременно тираном и титаном в ее личной мифологии, стоял ошеломленный и напряженный, когда она бросилась вперед, чтобы обнять его.

— Спасибо тебе, отец, — сказала она, прижимаясь мокрой щекой к накрахмаленной ткани его рубашки.

Он похлопал ее по спине, прежде чем разжать объятия.

— Ну, я думаю, они скоро приступят к тостам.

— Мы сейчас спустимся, — сказала Марлоу.

Он кивнул и повернулся, направляясь к двери. Затем, к ее бесконечному удивлению, Паркер Кейн протянул руку Лоу. В глазах Лоу появилось смятение. У него не было абсолютно никаких причин для рукопожатия. Не после того, как ее отец обошелся с ним, строя заговор и откровенно оскорбив. Но он крепко пожал предложенную руку, и она узнала о нем еще что-то.

Тяжелая дверь закрылась. Лоу был выжат физически и морально, хотя просто стоял рядом, когда Паркер Кейн разговаривал со своей дочерью свысока. Ему пришлось вести себя очень сдержанно. Лоу так сильно хотел обнять ее, стать щитом между ней и миром.

— Ты был прав, когда назвал меня трусихой, — сказала она. Все еще обхватив себя руками за талию, она подняла на него свои покрасневшие глаза. — Я в ужасе от тебя, Лоу. В ужасе от того, что ты заставляешь меня видеть в себе.

— Марлоу, ты не…

Она подняла руку: