Из плена восточной сказки. Жизнь после гарема

— Подпиши. Это необходимо для решения о детях, — голос Сауда бесстрастен, но это только пока. Сейчас я тебя разбужу, дорогой.

— Пока мы еще не разведены, позволь сказать несколько слов.

— Говори, — кивнул Сауд, но особого энтузиазма в его голосе я снова не услышала.

— Не знаю, говорила ли тебе Настя. — При этих моих словах Сауд заметно дернулся, его взгляд стал жестким, но я продолжила: — Но я единственная её родственница. Потому согласие на брак с ней нужно спрашивать у меня.

Что ответил бы любой нормальный европеец? Какое согласие, Настя взрослая девушка, вполне способная сама решать свои проблемы. Нашлась родственница! Но Сауд из другого мира, хотя ведет себя по-европейски. В его мире согласие родственников все же что-то значит. Он усмехнулся:

— И ты, конечно, не согласна?

Я дала возможность Асият довольно сверкнуть на меня глазами и спокойно пожала плечами:

— Почему же? Согласна. — Теперь они смотрели на меня с недоумением. Все правильно, какого черта набивать себе цену? Не в моей ситуации это делать. — Но у меня одно условие.

Не давая возможности Сауду отреагировать, я быстро продолжила:

— Настя должна стать твоей единственной женой. Для этого ты должен развестись с нами с Асият обеими…

Я даже закончить фразу не успела, Сауд просто взорвался:

— Не смей диктовать мне, что я должен делать! Я сам разберусь. Ты хотела развод, ты его получаешь. Я мог бы упрятать тебя в тюрьму и просто забрать детей, но я этого не сделал. Довольствуйся таким!

Я обомлела. Сауд был настолько захвачен яростью, что едва ли вообще понимал, о чем я говорю. Имя Насти подействовало на него, как красный плащ тореадора на быка. Что между ними произошло, что он так болезненно воспринимает даже упоминание о возможном браке с моей сестрой?

Вот теперь Асият за его плечом вскинула на меня глаза. Да, в них была насмешка.

Ну что ж, у меня не оставалось другого выхода, как поведать обо всем, что произошло и что мне известно.

Конечно, нужно было рассказать Сауду правду до начала этого вот разговора, наедине, а не при Асият. Но может, так даже лучше, она не сумеет отвертеться? Почему Асият так уверенно держится, надеется, что я не рискну открыть правду, или надеется, что Сауд не поверит?

— Сауд, Салима пытались похитить…

Он заметно поморщился:

— Ты рассказывала. И даже судье об этом сообщила.

— Да, но я не говорила, кто это был.

— Знаю, наркоманка. — Его раздражение только возрастало, еще чуть, и вообще перестанет слушать. Мне пришлось торопиться.

— Это была Лиана.

— Кто?

Теперь к раздражению добавилась большая толика презрения.

— Сауд, позволь, я успокою Амаль. — Асият спокойно шагнула, но не вперед, а чуть в сторону, так, чтобы видеть меня, и я её видела не из-за спины нашего мужа. Голос звучал не просто спокойно, а почти ласково. Наверное, так же она разговаривала с Салимой, отправляя ту в клинику. — Тебе показалось, дорогая.

Я с трудом сдержалась, чтобы не заорать, чтобы не смела меня так называть.

— Я ездила туда, — Асият кивнула в сторону Сауда, — по просьбе нашего мужа и разбиралась. Да, на Салима напала какая-то наркоманка, которая, кстати, погибла из-за врачебной ошибки. Это ужасное происшествие затмило твой разум, тебя можно понять. Но та наркоманка — старуха с темными волосами. Мы помним Лиану, это же светловолосая красавица! Прости, Сауд.

Тот отошел к окну и стоял, разглядывая что-то снаружи.

— Лиана красила волосы всегда, а превратилась в старуху из-за наркотиков, Асият! И перед смертью она успела кое-что сказать мне!

Я чуть не заорала «Ага!» потому, что на мгновение Асият замерла, но она тут же опомнилась:

— Повторяю: ты ошибаешься. Лиана жива-здорова и прекрасно себя чувствует в Дамаске.

Мне показалось, или она все же на мгновение притормозила перед последним словом?

Нет, не показалось.

Теперь Сауд стоял к окну боком и внимательно смотрел на меня.

Я понимала, что не должна больше давать Асият ни секунды передышки, нужно обрушить на нее всю информацию, даже ту, в которой я совсем не уверена.

— Сауд, хочешь убедиться, что это была Лиана? Чего проще — попроси фотографии, сделанные жандармами, и записи с нашего видеорегистратора. Их изъяли прямо там. Так вот, Лиана-то мне и открыла глаза на Асият. Как могла чужая старуха-наркоманка знать о твоем существовании и о том, что ты все время моей жизни в Дубае вредила мне, пыталась убить, отравить…

Я быстро перечислила самые яркие случаи. Когда упомянула отравленную любимую лошадь, Сауд вздрогнул.

Асият слушала спокойно.

— Ты же не сказала, что Сауд привезет мне разрешение на отъезд, и позволила бежать.

— Амаль, ты никогда не умела держать себя в руках. А сейчас слишком перепугана нападением на сына. Я говорила, но ты меня даже не услышала, настолько была занята подготовкой к побегу. Приплела Лиану, какие-то стекла, лошадь… Я даже подходить к лошадям боюсь.

Она была готова к такому повороту, все продумала и могла ответить на любые обвинения. Но я решила не сдаваться:

— А еще Салима мне советовала беречь от тебя Сауда и говорила, что ты его обманываешь и погубишь.

Асият рассмеялась, горько так, сокрушенно качая головой: