Из плена восточной сказки. Жизнь после гарема

Я вдруг поняла одно: мы не встречались с Асият со времен Дубая, я не представляю её новой, способной управлять кем-то, бороться за свои права. Да, Асият в гареме была неприкасаемой, несмотря на положение служанки, но она была зависима. Какова эта новая Асият? Я увижу это, только когда посмотрю ей в глаза.

Я должна увидеть её глаза, чтобы понять, действительно ли это такой страшный враг или мне только кажется.

Все решится завтра при встрече. Только там я пойму, права ли, имею ли право убить её. Но быть готовой к такому я должна.

Утром отвела детей в садик, попрощалась, стараясь не выдать своих черных мыслей и своего отчаяния, потом приняла душ, почистила перышки, как это называет Настя, написала несколько писем с объяснением своих действий, а также обо всем, что узнала за последнее время, написала прощальное письмо детям с просьбой прочитать, когда подрастут… Все как в кино.

На часах полдень; чтобы снова не впасть в сомнения, положила в сумку пистолет и отправилась к отелю.

Было еще рано, потому я погуляла по Парижу, который выглядел в солнечный день просто сказочно. Потом посидела в кафе, наблюдая за прохожими. О детях и о том, что предстоит, старалась не думать, чтобы не сбить настрой. Пожалела, что не закончила книжку, даже не дорисовала последний рисунок…

Потом устроилась в кафе напротив отеля и долго сидела, незаметно разглядывая вход.

Сквозь стеклянные двери была видна часть холла. Похоже, у них металлодетектор? Но тогда мой пистолет может зазвенеть, а разрешения на ношение даже травматического оружия у меня нет. Даже просто показать пистолет не могу, подведу этим Луи, ведь оружие из его сейфа. Я попыталась понять, задерживаются ли входящие. Если задерживаются, то детектор работает и всем приходится показывать содержимое сумок.

Кажется, не задерживаются. Возможно, аппаратура не включена. Уже легче.

О ДУБАЕ

Еще одна особенность дубайских дорог — салики. Это платные мосты и развязки.

Никаких кабинок или турникетов, камеры считывают номера машин и автоматически списывают с вашего счета деньги за проезд по салику.

Есть водители, предпочитающие крутить по окрестностям, чтобы такой салик объехать, но еще неизвестно, что лучше, поскольку времени приходится терять много.

Мелькнула мысль попросить Асият спуститься в кафе и пристрелить её тут. А что, было бы неплохо. Все равно избежать наказания я не смогу, так не лучше ли… Да, я так и сделаю, сейчас позвоню и попрошу подойти. Это не должно вызвать подозрений, ей так безопасней, чем наедине.

Рука полезла в сумочку за телефоном. Пора!

Как трудно решиться убить человека, даже если этот человек твой кровный враг, враг твоих детей. Я знала, что не промахнусь, что я в последний момент просто вспомню Сашкин крик «мама!», этого будет достаточно, чтобы рука не дрогнула.

И тут…

— Анна! Какая приятная встреча. Не ожидал вас здесь увидеть. Как ваши дела, как детишки? У вас очаровательные малыши.

Вот только Поля мне сейчас не хватало! Я невольно оглянулась, боясь, что где-то здесь и Жаннет, но актрисы не было.

— Прекрасная погода, не правда ли? Вы кого-то ждете?

Бывшие мужья Жаннет, похоже, многое восприняли от нее, кто еще мог так болтать ни о чем? Я что-то мямлила в ответ, практически не поддерживая разговор, но Поль решительно не собирался уходить.

— Я посижу тут с вами.

Непохоже, что от него удастся отделаться. Не могу же я попросить, чтобы подождал, пока я схожу и убью Асият? Только что я была готова пристрелить её прямо в кафе при свидетелях, но стоило появиться одному из них, как я готова спасовать?

Нет, я не струсила, но вдруг представила эту картину: я убиваю человека просто из подозрений, даже если этот человек виноват, если это враг. Смотрела на Поля и думала о том, что Жаннет разводилась в своей жизни пять раз, но осталась со всеми мужьями в дружеских отношениях, по первому её зову они готовы бросить свои дела и примчаться на помощь или просто ради утешения. Мари рассказывала, что при каждом следующем разводе Жаннет устраивала плач по неудавшемуся браку в обществе предыдущих мужей, а каждого следующего обсуждала с ними.

Значит, можно решать все проблемы вот так — поговорив открыто? Может, и я должна открыто рассказать Сауду обо всем, что знаю, а не пускать пулю в лоб Асият, обеспечивая тем самым пожизненное заключение себе? «Она всем лжет, и Сауду тоже», — так сказала Салима? Может, если Сауду открыть правду, он сам разберется с этой змеей? Почему я лишаю его такого права, устраивая самосуд?