Из-под снега (СИ)

-- Рыньи, тревога! Беззаконники в доме! Арайя и все его. Я их остановил. Другие беззаконники будут прорываться в нижние ворота. Нам надо предупредить старших и задержать врагов. Где эти ворота?

Рыньи вспомнил свои домыслы и поверил сразу. Шепнул Корноухой ласковое слово, пробежал по спинам шерстолапов, перескочил на галерею. Еле допрыгнул, рассадил коленку о край -- ерунда. Махнул рукой Нимрину, мол, беги следом. Крикнул на бегу:

-- Нижние ворота -- за пещерой, которую вы чистили.

Ворота были пока целы и заперты. Для разнообразия, не каменная заслонка, а деревянные створы на кованых петлях, заложенные мощным засовом. Высотой и шириной под размер шерстолапа, с небольшим запасом. Открываются вовнутрь. В одной из створок -- калитка, тоже на засове. Нимрин прикинул, что без магии, хорошего тарана или взрывчатки эту конструкцию не вышибешь. Магией можно было и укрепить, однако морок и "якорь" на кладовке почти исчерпали его возможности. Подержать бы в руках чёрный брусок... Некое очень важное воспоминание едва не проклюнулось, но увы, ловить его было некогда.

-- Рыньи, ты сможешь перегнать шерстолапов в эту пещеру? Они задержат, если кто-нибудь выбьет ворота? Эй, Рыньи?

Мальчишка сидел на полу и был, кажется, в отключке. Стеклянный взгляд, испарина на лбу, отсутствующее лицо.

-- Рыньи?!

Парень сморгнул, раздражённо дёрнул углом губ:

-- Я пытаюсь послать зов кому-нибудь из наших, не мешай. Сейчас докричусь, и пойду перегонять скотину... Тунья, Лемба, Вильяра -- они далеко, им сейчас не до нас. Аю не слышит, сосульки ей во все дыры!

-- А девочек, которые привозили ужин, ты можешь позвать? Пусть они передадут Аю. Пусть поднимают тревогу в доме.

-- Попробую...

Насью только начала задрёмывать после проводов большой охоты, после того, как подростки вволю нажаловались друг другу, что взрослые, как всегда, не взяли их с собой. Ладно, утром можно отпроситься и настрелять белянок прямо у порога...

Мысленный крик Рыньи едва не расколол девочке голову. "Тревога! Беззаконники у нижних ворот! Мы караулим тут с Нимрином. Поднимай всех взрослых, кто остался в доме!" Слова забились в висках Насью внезапной болью. Девочка сползла с лежанки, пошатнулась, но устояла. Повторила, что услышала, в полный голос, для всех подростков. Побежала искать Аю или ещё кого из взрослых.

Аю горько плакала. Её оставили дома как маленькую, старую или больную! Нет, она сама не рвалась на охоту. Она и диких стай побаивалась, а уж беззаконников... Да, боялась и стыдилась своего страха. И от облегчения, что осталась дома, ей тоже было стыдно. И мучительно беспокоилась она за всех, кто без оглядки канул в ночь. За любезного мужа, кузнеца Лембу. За его двоюродного братца Дюрана, весёлого и шумного, который где-то там сражается, ожидая подмоги. За мрачную зануду Тунью. Даже за Вильяру! Хотя, кто беспокоится о мудрых? Они на то и есть, чтобы лезть в лёд и пекло. А всё равно! Аю было страшно, стыдно, жалко всех и тоскливо, хоть в голос вой. Она и завыла: Зимнюю Песнь Умиротворения. Привычка сильна: усмирять любые страсти этими звуками. Аю успокоилась и нырнула в глухой, мёртвый сон. Она ничего не слышала, пока Насью не тряхнула её за плечо.

Старые, малые, калечные уже толпились по коридорам с оружием. Дом быстро вставал по тревоге. Старик Зуни, дед Лембы и Дюрана, собрал полтора десятка более-менее справных бойцов, чтобы идти к нижним воротам. Смышлёную детвору, способную к мысленной речи, разослал разведчиками по дальним закоулкам дома, ко всем входам и выходам. Остальным, под началом Аю, велел запереться в жилых покоях и держать осаду. Снова обида, с облегчением вперемежку...

Удалых охотников Лембы перехватили за Толстым мысом. Встретили длинными оперёнными стрелами из мощных луков. Вильяра успела выставить щит, как от града над всходами сыти. Стрелы тяжелее градин, щит забирал силу и внимание, но позволил уцелеть ей самой, большинству охотников и зверей. Два залпа, а потом на них пошли врукопашную. Кровь смешалась со снегом. Вильяра успела заметить, что нападающих раза в полтора меньше, чем охотников Лембы, обрадовалась... А потом снег обратился в острые лезвия и ударил в лицо. Кто-то истошно взвизгнул:

-- Колдун!

Вильяра кое-как отбила атаку, сама ударила в средоточие чужой силы. Её мало учили колдовскому бою, говорили: "Мудрые едины, а непосвящённые слабы, сражения колдунов -- сказки". Мелькнуло воспоминание, и больше ни одной связной мысли. Сила ломит силу, молнии лупят сквозь снежный смерч. Не сломали: ни она, ни её, но вычерпали почти до дна. Колдун отступил, скрылся -- Вильяра даже не поняла, был ли он тут во плоти?

Остервенелая схватка на расползающемся, разбитом ворожбой льду продолжалась. Оружие и колдовство, кулаки и зубы... Охотники Лембы медленно брали верх.

-- Отступаем к дому! На дом напали! -- крикнули одновременно два голоса, мужской и женский.