Из-под снега (СИ)

Теперь она достаточно собралась с мыслями и силами, чтобы поговорить с наставником. Смежила веки, соскользнула в тонкий сон, желая увидеть себя у него в гостях... Провалилась в лабиринт, где невозможно сделать ни шагу, только скользить по ледяной кишке куда-то вниз, всё быстрее и быстрее, под издевательский хохот, эхом гуляющий между стен. Она попыталась вцепиться в неровности льда, но только изранила руки. Увидела, куда её несёт: на оскал сосулек, длиной с охотника, в руку толщиной. Поняла, что с разлёту нанижется на них насмерть. Завизжала, до звона под черепом, пошире распахнула глаза и вырвалась из сна. Села, тяжело дыша, ошеломлённо разглядывая сорванные ногти. Сунула пальцы в снег, и он сразу окрасился розовым. Вильяра чуть не заплакала: от боли, от обиды, от пережитого ужаса. Со смертью она разминулась на волосок, никаких сомнений. Второй или третий раз за сутки!

Колдунья кое-как отдышалась и послала наставнику обычный зов. Мудрый Наритьяра ответил. Сам не пришёл, но долго, внимательно слушал сбивчивый рассказ ученицы. Когда Вильяра изложила в подробностях кошмар с ледяным лабиринтом, его удивлённое возмущение сквозило даже в мысленной речи. Поймать мудрую в такую ловушку?! Самоучка-колдун небывалой силы, или отступник среди мудрых? В итоге Наритьяра сказал ученице примерно то же, что она говорила главам домов: "Береги себя. Я буду выяснять подробности среди мудрых. Если станет совсем туго, позови, я постараюсь прийти."

Первые лучи красили снег во все оттенки розового и пурпурного, когда Вильяра вышла из круга Зачарованных Камней. Погладила по шершавому боку серый валун, снова один-единственный на голой, плоской макушке обжитой горы. Пропела особое заклятие-замок. Теперь беззаконный колдун вряд ли доберётся до этого источника силы. А если сможет взломать замок, Вильяра об этом сразу узнает.

Конечно, это не единственное сильное место. Свои Зачарованные Камни есть у большинства жилых домов. А кто упомнит все руины, все запечатанные или просто заброшенные круги возле них...

Лемба со своими охотниками отстоял дом, беззаконники бежали. Вернее, отступили, сохранив боевой порядок, и даже исхитрились угнать часть стада, которое кто-то на них пустил из нижних ворот... При ближайшем рассмотрении, начисто снесённых заклятием ворот... А досок-то на новые нету, придётся клепать из железных листов. Материала хватит, но работа не на один день, даже с подручными... Дюран, братец, где ты? Поддавшись мгновенной слабости, кузнец привалился к стенке у пустого проёма и тихо, тоскливо завыл.

-- А вот я тебе сейчас, на правах деда, да по загривку! -- старый Зуни катился к понурившемуся Лембе, подпрыгивая от возмущения, размахивая прочной клюкой. -- Знал бы я, что у меня такое дурное потомство, не передал бы дом твоему отцу, держал бы сам! Я думал, вы умные, зверей пустите вперёди себя. А вы, как рогачи, с разбега в яму... То есть под стрелы! Если б не знахаркина дочь... Слушать тошно!

Лемба давно и намного перерос деда, унаследовав мощное сложение от материнского рода. Однако вжал голову в плечи, протянул по-детски жалобно:

-- Ну, деда! -- и тут же вспомнил, кто он в этом доме, встряхнулся, приосанился. -- Не ворчи, старый! Сам знаю, какого дурака я сегодня понюхал. Лучше скажи, что ты думаешь про нынешний расклад? Как нам теперь зимовать зиму?

-- Собирай совет, поговорим. Думаю, всем, кто ходил на большую охоту, всем, кто оставался в доме и вокруг него, всем есть что рассказать и послушать. Такого, как сегодня, очень, очень давно не было ни в этом доме, ни на всём Нари Голкья.

Вероятно, Нимрин должен был чувствовать себя счастливым: переоделся в чистое, наелся досыта, согрелся. Выспаться, правда, не дали. Вернувшаяся из рейда Тунья -- мальчишку понесло греться-кормиться в тётушкины покои -- прогрохотала дверью, потом зашуршала по комнате, ворча и вздыхая себе под нос. Нимрину не нужно было совсем просыпаться, чтобы понять: охотница ранена, очень расстроена и сердита. Нимрин уже приготовился вскочить от пинка в бок и не ударить в ответ. Однако, пронесло. Тунья долго смотрела на них с Рыньи, потом особенно тяжело вздохнула и ухромала отлёживаться. Жаль, ненадолго!

Рокот двери. Встревоженный голосок:

-- Тунья, ты спишь?

Протяжный стон-зевок:

-- Уже нет. Чего тебе, Аю?

-- Любезный и Зуни собирают общий совет. Ты пойдёшь?

Тунья рыкнула, вставая:

-- Как же иначе? Можно подумать, ты не пойдёшь.

-- Ещё Зуни сказал привести Рыньи и этого чужого, Нимрина. Хорошо, что оба у тебя, а то я не знала, где их искать.

Прошелестели шаги, и Нимрин получил таки свой пинок в бок. Вернее, его очень деликатно, с опаской, потрогали мысочком.

-- Эй, просыпайся!

Он резко перекатился и тоже очень деликатно сцапал пнувшую его ножку за щиколотку. Заглянул снизу вверх в ярко-голубые, расширенные испугом глаза.

-- Прекрасная Аю, ты больше так не делай, я могу ударить. И зовут меня в этом доме Нимрин, а не Эй. Запомни, пожалуйста!

Женщина даже не попыталась вырваться, сразу попросила:

-- Нимрин, извини, я больше не буду! Отпусти меня, пожалуйста!