Из прошлого: Между двумя войнами. 1914-1936

Никогда еще «дух Лиги наций», повторяя, выражение Муссолини, не был воплощен в более ортодоксальной речи.

Неужели я ошибался относительно истинных намерений Пьера Лаваля?

8 сентября Лаваль телеграфировал французскому послу в Лондоне, предложив ему поставить перед британским правительством конкретный вопрос относительно готовности Англии выступить в духе немедленной и эффективной солидарности в случае нарушения Устава и применения силы в Европе. (Донесения французского посла в Лондоне, № 1634-1640). «Опасаясь неблагоприятного развития итало-эфиопского конфликта и военного выступления Италии, сэр Сэмюэль Хор пришел к выводу, что в случае явной агрессии со стороны Италии необходимо, в силу статьи 16 Устава, прибегнуть к немедленным санкциям. Несомненно, с правовой точки зрения Устав в этом случае применим, поскольку Эфиопия является – правильно или неправильно – членом Лиги наций. Со своей стороны в своих вчерашних заявлениях я также подтвердил верность Франции принципам и процедуре Устава. Тем не менее, когда речь идет о государстве, занимающем в европейской политике такое большое место, как Италия, французское правительство считает своим долгом подумать о фактическом положении, которое могло бы возникнуть в случае применения санкций, иными словами, об осложнении и расширении вооруженного конфликта, который, в случае невозможности помешать его возникновению, напротив, надлежало бы ограничить в пространстве и времени».

Лаваль напоминал при этом, что до сих пор британское правительство уклонялось от принятия каких бы то ни было обязательств в рамках всеобщей системы взаимопомощи, в частности в 1930 году, во время морской конференции. «Английское правительство должно понять, – писал Пьер Лаваль, – что в настоящее время мы вправе задать себе вопрос, не могли ли измениться основные принципы британской политики в такой степени, чтобы гарантировать нам отныне в Европе, в любом случае и при аналогичных условиях, такое же эффективное выполнение своих обязательств, которого она требует сегодня. В связи с тем, что в декларации от 11 декабря 1932 года английское правительство провозгласило принцип отказа от применения силы в Европе, готово ли оно теперь уточнить, что во всех случаях, когда будет констатировано применение силы со стороны какого-либо европейского государства, члена или нечлена Лиги наций, Великобритания возьмет на себя обязательство немедленно и эффективно применить против такого государства все санкции, предусмотренные статьей 16? Вопрос этот может быть поставлен в еще более конкретной форме: если применение санкций было бы признано возможным и необходимым в случае с Италией и привело бы к расширению конфликта в Европе и Германия захотела бы воспользоваться этим обстоятельством для того, чтобы осуществить свои планы в Австрии, что будет делать Англия? Сочтет ли она себя обязанной гарантировать независимость Австрии, от чего она до сих пор отказывалась? Мне известно, что лондонское правительство не любит основывать свои обязательства на гипотезах. Однако рассматриваемая возможность слишком непосредственно связана с нынешним кризисом, чтобы мы не имели права на точный ответ». Телеграмма от 8 сентября предлагала нашему послу поставить эти вопросы перед министром иностранных дел Англии в порядке информации, не связывая правительство Франции.

* * *

Я прибыл в Женеву 8 сентября вместе с Поль Бонкуром. По правде сказать, ознакомившись на заседании совета министров с взглядами Лаваля на итало-эфиопский конфликт, я принял это поручение не без некоторого беспокойства. Речь Лаваля в Совете Лиги наций, полностью отвечавшая принципам этой организации, явилась для меня приятной неожиданностью. Чем объяснить такую перемену? Я не осмеливаюсь думать, что этому способствовало мое выступление. По-видимому, в дело вмешались Кэ д'Орсе и Леже[193]. Вопреки моим опасениям Лаваль не рассорился с Англией. Он содействовал образованию Комиссии пяти, которая в настоящее время занимается разбором конфликта. По прибытии в Женеву я был проинформирован Леже; он почти не надеется на мирное урегулирование. Италия и Эфиопия занимают одинаково непримиримые позиции.

Понедельник, 9 сентября, ушел на всякого рода формальности и выборы. Я завтракал с Политисом[194], который с присущей ему прямотой резко выступает против претензий Италии. Председателем Ассамблеи был избран Бенеш. При выборах вице-председателей на первом месте оказалась Франция, получившая 46 голосов из 50 (Англия и Италия получили 41 голос). Это было явным доказательством влияния, которым пользуется наша страна. Россия оказалась забаллотированной; это произошло не в силу какого-то политического маневра, а потому, что выставленные ею неожиданные кандидатуры вызвали раскол голосов; постараемся уладить этот инцидент.

10-го утром вернулся Лаваль.