Из прошлого: Между двумя войнами. 1914-1936

Моя муниципальная деятельность проводилась под знаменем партии радикалов, которому я был всегда верен. Я боролся под ним еще в 1892 году, когда был секретарем сенатора Буасси д'Англа; доказательства этого можно найти в подборке газеты «От Ардеш». Прибыв в Лион, я записался в комитет, в котором встретил много преподавателей. Когда в 1905 году я был избран мэром, г-н Оганьёр предложил мне вступить в социалистическую партию; я отказался. Я разделял с моей партией, часто в качестве ее руководителя, ее успехи и невзгоды. Возвратившись из плена, я нашел мою партию раздробленной, оскорбляемой и теснимой со всех сторон. Я остался ей верен; я отстаивал с трибуны ее идеи, о которых забыли или не знали. Я никогда не отрекался от них. Конечно, общественный деятель может менять свои убеждения; но если он заблуждался, то есть если он вводил в заблуждение общественность, ему лучше всего уйти в отставку и замолчать.

Поскольку мне довелось дважды руководить внешней политикой Франции, я хотел бы завершить это заключение, сказав о ней несколько слов. Для народов является большим несчастьем, что эта политика представляет в общем отражение внутренней политики. Внешняя политика должна определяться на географической карте.

Отправным пунктом любого шага Франции является, по-моему, ее дружба с Великобританией, дружба, которую я восстановил на Лондонской конференции. Обе эти страны – испытанные гаранты человеческого достоинства и свободы. Я спорил, иногда ожесточенно, с английскими министрами. Случалось, что они выводили меня из терпения. Тогда я вспоминал об одном англичанине, которого после первой мировой войны спросили, когда он испытал самое сильное волнение. «Но, – ответил он, – я никогда не испытывал никакого волнения, прежде всего потому, что я адмирал, и затем потому, что я англичанин». Когда меня пытались вывести из себя, я вспоминал этот ответ. Мои коллеги говорили: «Он уподобляется английскому адмиралу». Однако одно из преимуществ английского характера заключается в том, что он выдерживает самые сильные столкновения, не затаивая злобы. Нет ничего более замечательного, как иметь другом англичанина.

Я сделал все от меня зависящее, чтобы обеспечить сердечные отношения между Францией и Соединенными Штатами. Я не возвращаюсь к вопросу о долгах. Моя позиция в этом вопросе завоевала мне бесценную дружбу президента Рузвельта. Во время последней войны он несколько раз приглашал меня к себе в самых лестных и трогательных выражениях. Но Франция испытывала такие несчастья, в ней столь многие подвергались преследованиям, что я не захотел ее покинуть. Был я прав или неправ – об этом скажут другие. Наконец, как я многократно указывал в этой книге, я был другом русских. Наша дружба не была чем-либо омрачена, хотя я ни в коей степени не являюсь коммунистом. Это хорошо известно в Москве. Но я считаю, что дружба с Советским Союзом необходима для поддержания прочного мира. Я это думаю и теперь, когда Россия вновь стала для меня таинственной и замкнутой, когда она предала забвению времена моей борьбы в ее защиту против недоверия, с которым к ней относились. Я по-прежнему придерживаюсь той точки зрения, что Франция ничего не проиграет, способствуя сближению Востока и Запада.

Хотя обвинение это было отвергнуто, сенат в августе 1918 года большинством в 96 голосов против 86 приговорил Мальви к изгнанию из Франции на 5 лет. Мальви опубликовал в Испании разоблачительную книгу о своем процессе – «Mon Crime» («Мое преступление»). – Прим. ред.