«Я хочу сказать, – воскликнул он, – что мы не послали бы в далекие варварские земли цвет нашей расы, если бы не были уверены в том, что он будет под защитой знамени отечества. Я хочу также вам сказать, что итальянский народ, малоизвестный в том мире, который все еще живет старыми банальными представлениями лживой литературы, итальянский народ, добывающий себе пропитание из земли упорным повседневным трудом, – этот итальянский народ способен выдержать очень долгую осаду, особенно когда он уверен, что его совесть чиста и спокойна, что правда на его стороне, поскольку вина лежит на той самой Европе, которая при нынешних обстоятельствах сама бесчестит себя. Предпринятая нами в Африке война является войной за цивилизацию и освобождение. Это война народа. Итальянский народ считает ее своим делом. Это война бедняков, обездоленных пролетариев. В самом деле, против нас воздвигнут фронт своекорыстия, эгоизма и лицемерия.
Мы вступили в жестокую битву против этого фронта. Мы доведем ее до конца. Народ, насчитывающий 44 миллиона не просто людей, а людей, объединенных единой верой, не позволит себя безнаказанно душить, а тем более мистифицировать. Наше государство, уверенное в единодушном и полном одобрении мужчин, женщин и детей, то есть всего итальянского народа, воплощающего в себе историю и вечность, уверенное в этом одобрении, будет идти вперед. Оно не может и не желает поступать иначе. Это испытание, которому подвергаемся мы все, от первого до последнего человека, и которое свидетельствует о возмужании итальянского народа. Это испытание, товарищи, из которого мы непременно выйдем победителями. Понадобится время, но когда битва начата, товарищи, то думают не о времени, а о победе».
18-го вечером, около 10 часов, мы узнали об отставке сэра Сэмюэля Хора.
В тот же день я подал в отставку с поста председателя партии радикалов. В газете «Журналь» от 19 декабря Доминик Канаваджио опубликовал правдивый рассказ о происшедшем. Собрание обратилось с сердечным посланием к Шотану, одобряя его поведение и показания перед судом присяжных департамента Сены. Затем оно послало поздравления Масарику и Бенешу. Начались прения по вопросу об итало-эфиопском конфликте. Кот взял слово и со своей обычной горячностью вновь повторил речь, произнесенную им накануне в Бурбонском дворце. Джемми Шмидт в свою очередь критиковал политику правительства. Мое выступление не вызвало никаких инцидентов. В этот момент один из деятелей партии Адде-Дюваль поставил под сомнение мой поступок и заговорил о «мошенническом посредничестве». Я вручил собранию свою отставку и настоял на ней, несмотря на любезное выступление Даладье. Положение, в котором я находился в течение ряда месяцев, не могло далее продолжаться.