Из Псковской губернии

Помолясь Богу, мы съ хозяиномъ сли за столъ, который малюха (т. е. маленькая) подвинула къ окну; она же принесла молока, варенаго картофелю, очень хорошаго хлба, и сама сла съ нами. За ужиномъ разговаривали мало, хозяинъ иногда подчивалъ меня, или просилъ прибавить молока или подвинуть къ нему картофель. Во время ужина я осматривалъ избу. Изба была довольно большая, довольно опрятная и съ поломъ; у самаго входа въ избу налво стояла печь и на загнтк вислъ котелъ, а направо столъ; иконы стояли въ кіот въ углу наискось отъ печи; кіотъ былъ поставленъ на четверть отъ лавки; потому подъ иконами нельзя было ссть, стало-быть и передняго угла не было. Въ четвертомъ углу стояла кровать — къ лавк были придланы еще дв доски. Здшнія избы похожи больше на Чухонскія; съ Новогородскими имютъ он одно сходство: какъ Псковскія, такъ и Новогородскія, ставятъ въ два этажа, хоть часто первый этажъ занимается скотомъ.

Поужинавъ, малюха послала отцу постель: подвинула къ лавк скамью, положила постель — мшокъ набитый сномъ, въ род перины, положила подушку; потомъ и мн, въ качеств страннаго, дала подушку. Мы съ хозяиномъ легли, а молодая хозяйка стала кормить двухъ своихъ маленькихъ братьевъ. Хозяину не спалось, мн тоже; но когда онъ сталъ разсказывать о будущемъ Россіи, не думаю кто бы могъ заснуть. Онъ говорилъ о польз желзныхъ дорогъ; но при этомъ прибавилъ, что настоящій вопросъ, объ улучшеніи крестьянъ, гораздо больше иметъ значенія для насъ. На этотъ вопросъ онъ сперва смотрлъ съ религіозной точки, а потомъ и съ экономической.

— Я человкъ вольный, — говорилъ онъ: мн врать не изъ чего; поврь мн — лучше будетъ, мужикъ на барщин того не сработаетъ, что на себя; да и такъ на барина не сдлаетъ, какъ для себя; и барину будетъ лучше, и мужику совсмъ хорошо. Не вовсе, знать, Господь на насъ прогнвался!

— Эй! кто тутъ? — раздался подъ окномъ голосъ: вставай скорй! — кричалъ кто-то, стуча кнутовищемъ въ окно. Вставай! десять подводъ нарядить надо!

— Ладно! проговорилъ мой хозяинъ: Вотъ видишь, братецъ ты мой: день на работ, а ночь на побгушкахъ; смаялся такъ…..А на горе, — солдаты идутъ вверхъ.-

— Куда вверхъ? спросилъ я.

— А изъ Питера въ Варшаву, пусто ихъ будь! отвчалъ тотъ, лниво одваясь: Вверхъ у насъ называется къ Варшав; а внизъ — къ Питеру….. За чмъ это солдатъ гонятъ туда? —

Я молчалъ.

— А гонятъ много! — бормоталъ хозяинъ: а зачмъ — Господь ихъ знаетъ! сказалъ онъ, выходя изъ избы.

Мн спалось дурно, и я слышалъ, какъ мой хозяинъ передъ свтомъ вернулся домой: онъ, войдя въ избу, потихоньку раздлся, подошелъ къ кровати, на которой спала его дочь съ маленькими братьями; потомъ легъ. Едва стало разсвтать, хозяинъ всталъ и разбудилъ дтей. Дочь пошла доить корову, а сына, мальчишку лтъ 3, отецъ заставилъ подпахать, подместь, полъ.

— Надо къ работ пріучать, — сказалъ онъ мн: съмолоду не привыкнуть работать, подъ старость сть нечего будетъ.

Мы съ хозяиномъ простились, онъ съ дочерью пошелъ на работу въ поле, я на строющуюся чугунку; одни ребятишки остались дома; предложилъ было я хозяину за ночлегъ, денегъ, но тотъ только махнулъ рукой и ушелъ, такъ что я уже посл него вышелъ изъ избы: онъ уже совсмъ собрался, а я еще собирался.

На строющейся чугунк я сталъ бродить между рабочими. Протолкавшись часу до 11-го, я попросилъ у одного пить.

— Да у насъ вода, отвчалъ тотъ мн: ты ступай вонъ туда — тамъ квасомъ напоютъ.

Я пошелъ, куда мн было оказано, и вошелъ въ крытую землянку. Въ ней дв женщины, очень опрятно одтыя, варили въ огромныхъ котлахъ обдъ для рабочихъ, около входа сидлъ какой-то мужикъ. Я у нихъ попросилъ напиться.

— Изволь, родимый, изволь, — сказала одна изъ женщинъ, зачерпнула корцомъ квасу и подала мн; кушай, родненькій!

Квасъ былъ очень хорошъ, и я отъ души сказалъ спасибо, отдавая корецъ и усаживаясь въ землянк.

— Какія вы щеголихи, сказалъ я, обращаясь къ поварихамъ.

— Да нельзя, родимый, отвчала одна: съ насъ спрашиваютъ за это, сами ли въ грязи, кругомъ ли грязь — за все спрашиваютъ.

— Нельзя ли вамъ дать мн щей, я заплачу, что стоитъ, сказалъ я.

— И!.. Избави Господи!.. Грошъ возьмешь — бда: прогонятъ. Такъ кушай, сколько хочешь… Да кстати и щи уварились, — говорила женщина, наливъ щей, положивъ большой кусокъ говядины, и подавая мн: У насъ со всхъ достанетъ, не то какъ у другихъ хозяевъ.

— А вы чьихъ?

— А Гладина — купца. Купецъ Гладинъ есть въ Питер, тамъ онъ подрядъ снялъ выставлять рабочихъ на дорогу.

Первый разъ мн случилось сть у рабочихъ такія щи; хоть бы въ любомъ московскомъ трактир подали вамъ такихъ, вы бы не обидлись. Пообдавъ, я пошелъ къ другой артели, которая уже обдала.

— Хлбъ да соль, братцы! сказалъ я подходя къ нимъ.

— Милости просимъ хлба-соли кушать, отвчали мн подвигаясь, чтобъ дать мн мсто.

— Гладинскіе работники лучше дятъ, сказалъ я, хлбнувъ кашицы безъ говядины и даже безъ масла.