Из ряда вон

Коммодор Грег Грегсон, командир патрульного крейсера «Пикетт», не во всем был согласен с молодым да ранним сенатором. Он издал горлом неопределенный звук, который мог означать всё, что угодно — от категорического согласия до сомнения. Двоюродный брат Грегсона служил у Рамиреса, и сейчас находился где-то в далеком космосе, предпочитая не ввязываться в политические дрязги новой элиты. А сам Грег слишком любил свою молодую жену, которая была в восторге от асиенды на берегу Лавандового моря на Гвадалахаре. Марисабель любила пляжи, солнце, комфорт и пина-колладу и не любила двойную гравитацию и дикие пейзажи. Так что мысли о переходе на сторону монархии Ярра Грегсон отмел как неприемлемую — хотя лично знал и Крюгера, и Соупа, и очень уважал их.

Хайтауэр склонился над монитором и, довольно хлопнул в ладоши:

— Есть координаты! Огонь по площадям, коммодор, они прыгнут в гипер в этой точке!

Отметка запульсировала красной кляксой, и Грегсон беззвучно выматерился: это был его корабль, и его БИЦ! Хайтауэр — представитель Сената, а не адмирал — командующий эскадрой! Какого черта он лезет в управление? Его дело — ставить задачу, а не раздавать конкретные приказы!

БИЦ и без того был загружен — чертовы кораблики монархистов вились вокруг боевого ордера крейсеров, болезненно жаля силовые щиты неожиданно мощными залпами. Это какая у них там силовая установка, если она позволяет развивать такие скорости, снабжает накопители турболазеров и одновременно удерживает защитные поля?

— Сенатор Хайтауэр, я передаю ваш приказ «Форесту» и «Борегару».

— Коммодор, потрудитесь… — вскинулся этот молодой выскочка в белом мундире, но тут же опустил глаза, признавая опыт и авторитет Грегсона.

Огромные махины двух крейсеров начали боевой разворот. Море огня полыхало у границ силовых щитов, и Грегсон напрягся: да сколько ракет заготовил этот местный царёк? Для залпа главного калибра переднюю полусферу нужно деактивировать — на жалкие две секунды, но при таком плотном обстреле…

— Сэр, мы ведь прибыли за Дезеретом, на кой черт нам эти беженцы?

— Беженцы? У сталкеров был договор с Конфедерацией, а значит — с Сенатом! Это предатели, Грегсон, и если я не могу усадить их на электрический стул, то прикончу прямо здесь!

— Но, сенатор, сталкеры воюют с нами — вот они, эти чертовы рейдеры, палят по нашим корветам! А это — транспорты, грузовые тихоходы!

— Выполняйте поставленную задачу, коммодор! Вы для этого здесь, вы и ваши крейсеры!

* * *

У Ричарда Крампа на Буферах была девушка. То есть — он думал, что она была его девушкой. Она работала барменшей в «Черепе и костях» и всегда улыбалась суровому капитану канонерки «Аякс», когда он забегал пропустить стаканчик. Даже сходила с ним на свидание — три раза! Ходит ли Меган еще с кем-то на свидания — об этом Крамп не думал. Впервые за пять лет у него было к кому возвращаться и кому писать сообщения — и это дорогого стоило. Он отвык от этого чувства, занимая должность вахтенного офицера на одном из эсминцев Конфедерации.

Когда вдруг оказалось, что никакой Конфедерации больше нет, он пил как проклятый, и только приглашение от старых товарищей вытащило его из омута — оказалось, есть где-то у черта на куличках система, где привечают военных специалистов. Новая жизнь, новый замечательный корабль, в конце концов — Меган! У него появился стимул жить, развиваться, радоваться.

И вот теперь он наблюдал, как «Борегар» — патрульный крейсер его бывших соратников, наводился для удара по скоплению транспортов, которые набирали ход для прыжка в гиперпространство.

Его «Аякс» был ближе всех — он только-только завершил маневр уклонения от ракетной атаки вражеских истребителей. Решение было спонтанным. Сколько таких Ричардов Крампов во флоте Ярра? Сколько таких Меган на тех транспортах?

— Экипаж — приказ покинуть корабль!

— Капитан…

— Выполнять!

Под началом Ричарда Крампа служили кадровые военные, которые не ставили слова командира под сомнение. Уже через десять секунд фигурки в бронескафах посыпались в космос. Их подберут, в этом можно было даже не сомневаться — он скинул маячок и склонился над штурвалом, выводя «Аякс» в немыслимый пируэт.

Это был не расчет — наитие. Запитав щиты передней полусферы по максимуму, он вывел крохотную по сравнению с «Борегаром» канонерку на встречный курс ровно за секунду, в тот момент, когда крейсер стал беззащитным, открывшись перед залпом. Ричарду была чужда бесшабашная веселость эстоков, или мрачный героизм рашенов, он не кричал «эй-эй», и не пел песен — сыпал проклятьями и сквернословил, засорял эфир чудовищными ругательствами, выжимая форсаж до запредельных значений.