Из рода Свирх. Дикарка (СИ)

Но в душе он знал, что причина в другом: совершенно наивном желании не только мутить воду жизни, но и оставить на ней добрый след. А ещё из памяти не уходила Раала — девушка, которая пошла ради него против своего рода и традиций. Она напоминала Дегану приручённого зверя: то, как молча и внимательно смотрела в глаза, доверчиво засыпала на его груди, разметав по постели золото волос. Справедливости ради, Деган звал Раалу с собой - правда при этом от всей души надеясь, что она откажется. Он одиночка, ему не нужна такая обуза. Если бы Раала согласилась, он оставил бы её в первой попавшейся гостинице. Но она отказалась уходить. Плакала, смотрела с тоской, но отказалась. Сказала, что должна остаться в селении, если убежит сейчас, то все поймут, что она с ним заодно. Тогда её семья будет опозорена, а она любит родителей. Деган утешил её тем, что будет ждать в «Приюте роз». Но, само собой, и в мыслях не собирался туда приходить.

Всё испортил тот вертлявый пацанёнок. Он держал под надзором и дверь, и крышу. Деган попросил Раалу как-то отвлечь его, она прочитала заклинание, и пацанёнок вдруг сам себе свернул шею. Даже Дегану стало не по себе, хотя он в жизни повидал немало зверств. У Раалы же началась истерика. Девушка буквально билась головой об пол и вопила: «Что я наделала?! Я убила его! Убила!» Дегану пришлось зажать ей рот — иначе на её вопли сбежались бы все лесовики.

Сжав её голову в ладонях и глядя в глаза, Деган несколько раз внятно произнёс:

— Запомни, ты здесь ни при чём. Мальчика убил я. Поняла?

Она тупо смотрела ему в лицо, по щекам лились слёзы.

Деган знал, что если попадётся лесовикам, будет уже неважно, убивал он пацанёнка или нет. Его в любом случае взгреют по полной. Так зачем примешивать к этому девушку?

— Повторяй за мной. Мальчика убил Рейнар, — он прижался любом к её лбу.

Раалу сотрясала крупная дрожь.

— Ну?! — рявкнул Деган. — Повтори!

— Мальчика убил Рейнар, — сказала она одними губами, словно механическая кукла.

— Молодец, — Деган поцеловал её в лоб и отпустил. — Я оттащу его в кусты, чтобы не бросался в глаза.

...

Подскользнувшись на брошенной под ноги склизкой кожуре, Деган тихо выругался. Ему не нравилось, что проклятый лесочек и его жители так крепко засели в мыслях. Очень не нравилось.

— Работа выполнена, — шепнул он себе. — Сейчас получу свою долю и поеду туда, где много красивых женщин. Их губы солоны от тахо***, а по крутым обнаженным бёдрам стекают соки желания. Империя Гайли точно для этого подойдёт.

Губы помимо воли скривились в усмешке: империя размером с ладонь. Вспомнились рассказы о том, что некогда в Сивоне были две крупных империи, объединявшие многие народы. Потом небольшой горный народец Тарганен создал своих зловещих смертоносных птиц и перевернул мир. Теперь каждый клочок земли, не тронутой Пожарищем, желал называться империей. Взять хотя бы Дирош: помойка-помойкой, а с претензиями. В его северной части находился крупнейший карьер по добыче камушков, один из которых сегодня отказался осветить карту. Поэтому империя привлекала толпы алчных негодяев, мечтавших сколотить состояние или просто ограбить какого-нибудь лопуха-искателя, наслушавшегося историй про сказочный край Дерош, где любой может стать богачём.

Именно таким лопушком Деган и решил прикинуться для конспирации: чудаком и недотёпой, которого любая муха обидит. Такому бы сидеть дома в кресле качалке у мирно догорающего камина, но сумасшедшая звезда Дороги ведёт его из города в город, пока забавница Смерть не поставит подножку, и он не упадёт на полпути.

Сняв плащ со знаком великого дома Сингай, Деган убрал его в двойное дно саквояжа, а взамен выудил старую накидку с обтрепавшимся до бахромы капюшоном. Оттуда же появилась изрядно помятая, давно потерявшую форму шляпу. Когда Деган водрузил её на голову, широкие поля повисли над лицом словно абажур. Штаны и сапоги были заляпаны грязью настолько, что в них невозможно опознать дорогую ткань и хорошую кожу.

Именно поэтому Деган не приехал в Сухо верхом. У человека, каким он явится в гостиницу, коня быть не может.

Последнему изменению подвергся саквояж. Деган снял чехол, и дорожный спутник состоятельного человека превратился в сумку, сшитую из матушкиного ковра. Притом ковёр некогда действительно лежал на полу в комнате, где матушка Дегана любила заниматься рукоделием. На ковре изображалась битва: благородные рыцари на толстозадых лошадях теснили к быстрой горной реке жалких врагов. Деган помнил, как в детстве расставлял на ковре солдатиков и устраивал яростные побоища во имя дамы сердца — мамы, которая сидела неподалёку в резном кресле и её красивые белые руки порхали над пяльцами, вышивая цветы. Сейчас на ковре, из которого сшита сумка, было сложно разобрать какой-либо рисунок и только память Дегана сохранила виды побоища, блеск на латах благородных рыцарей и страх на бледных лицах побеждённых.

...