Из рода Свирх. Дикарка (СИ)

В толпе вновь стали передавать кувшины с хмельным пивом. Одна из женщин поднесла Главе большую, наполненную до краёв кружку. Он поблагодарил со сдержанной улыбкой и что-то сказал ей на ухо.

Женщина бросила испуганный взгляд в сторону брата Аристо, попыталась возразить, но Глава настойчиво сжал её локоть. С вынужденной улыбкой женщина исчезла в толпе, и появилась уже с кружкой хмеля. Робея, она прошла под навес, где стоял маг и протянула ему напиток. Маг принял кружку, поднял над головой и высоким, так похожим на женский голос, провозгласил:

— Ваше здоровье, славный род Свирх! Да хранят нас всех духи древнего, мудрого Леса!

После этих слов все окончательно расслабились, и в толпу вернулось веселье. Ничего страшного не случится, пока мы вместе, а будущая невеста из Тарганен... Что же, мы ещё заставим имперцев жить и любить по нашим законам. Иначе и быть не может. Иначе — смерть.

...

Поздним вечером, когда на небе зажёгся Голубой Окхари, возвращавшиеся с охоты селяне нашли у Тройного тиссарди отца Раалы. Он повесился на одном из трёх деревьев, и его широко открытые глаза смотрели в Лес, как будто и после смерти он высматривали в листве деревьев Дегана, опозорившего славное имя их семьи. Толстый сук чуть прогнулся под его грузным телом, а когда мужчину вынимали из петли, дерево горестно скрипело, скорбя о случившемся не меньше селян.

Положив тело на носилки, охотники принесли его в деревню. Вездесущие ребятишки как обычно доставили весть быстрее, так что жители вышли встречать охотников к воротам. Кажется, собрались все — кроме матери Раалы, которая слегла после случившегося в болезни. Процессию провожали до Площади. Все шли молча, даже младенцы не плакали, тишину рвал только похожий на предсмертный хрип шорох множества ног по земле.

Мёртвого принесли на Площадь, откуда всего лишь несколько дней назад провожали на испытание Раалу. Чуть позже появился Глава рода и приказал разложить погребальные костра-коады,чтобы души людей рода Свирх вместе с дымом улетели в Небесный Лес.

На коады ушли все запасы хвороста, которые были в деревне. Зато получились они почти с человеческий рост. Отца Раалы, Шиину, Дания и ещё двоих, которых Деган убил в Целительском доме, возложили на верх коад.

Двое женщин привели из Тёмного дома Раалу. При виде мёртвого отца, Раала сломалась. Упав на землю между коадами, она разрыдалась в голос и завопила:

— Простите меня! Я не ведала, что творю! Я начала и уже не могла остановиться... Я не хотела, чтобы всё так вышло... Простите меня или убейте! Но пусть всё это уже закончится!

Найдя взглядом Главу рода, Раала посмотрела на него со страхом смерти и надеждой на скорый конец.

— Не мне решать твою судьбу, — жёстко сказал он. — Духи дадут ответ, все наши жизни в их власти.

Девушка поникла.

Обряд начался. Целительница Вееки обошла коады кругом, шепча заклинания, которые помогут душам умерших подняться в небо, легко пройти мимо стражей, стерегущих покои Валлах Одо и Голубого Окхари, и попасть в Небесный Лес.

Глава рода, одетый в три халата, символизирующие единство рождения, жизни и смерти, стоял в отдалении с горящим факелом в руках и ждал, пока Вееки завершит обход. Дрожащие блики огня и тени от деревьев чертили на его сурово-спокойном лице древние знаки.

Но вот целительница завершила обход и отошла к остальным селянам, которые окружали коады. В толпе раздавались приглушённые рыдания родственников умерших. Громко они своих уже оплакали, теперь же следовало покориться и утешиться тем, что души близких уходят в Небесный лес, где изобилие дичи, всегда лето, а трава мягкая, словно женский волос.

Коады зажгли одновременно в нескольких местах. Проложенное сухой травой дерево быстро занялось, и скоро на Площади пылали три высоких костра. С чёрным дымом к Небесному лесу потянулись души умерших. Селяне отступили на несколько шагов назад. Огонь выстроил преграду между нами и мёртвыми, теперь их души разговаривали со стражами Небесного леса, которые взвешивали на весах совершённые при жизни добрые и плохие поступки. Если чаша весов с добрыми перевешивала, душу пропускали в Небесный лес. Если оказывалось больше плохих либо они были такими тяжкими, что не имели прощения, душа становилась вечной скиталицей. Неприкаянная металась она между Земным и Небесным лесами. Летом её слёзы оседали по утрам на траве росой, зимой опутывали ветви деревьев пушистым инеем — и не было ей успокоения.

Я украдкой взглянула на Раалу, которая сидела на земле между коадами. Селяне отступили от неё как от прокажённой и Раала оказалась на пустой полосе — точно на Пожарище. Она сидела, подобрав под себя ноги и опустив голову так низко, что волосы полностью закрыли лицо. Когда пламя коад взметнулось вверх, Раала вздрогнула от жара и сделала порыв подняться. Мне даже показалось, что сейчас она взойдёт на коаду к своему отцу. Я бы на её месте так и сделала. Но Раала так и осталась сидеть на земле.