Из рода Свирх. Дикарка (СИ)

Он тоже разозлился, и теперь они стояли друг напротив друга, будто два раскалённых до красна камня. Кажется, оба вовсе забыли о моём существовании, а я лежала тихо-тихо, даже дышать старалась через раз. Раала — знакомая с детства и родная — вдруг оказалась совсем не той, кем я привыкла её считать.

Дитя пожарища.

Когда птицы Зиккур выжгли земли, принадлежавшие нашему роду, почти все люди погибли. Только небольшой группе удалось найти приют и защиту у духов Леса. Наши бывшие земли превратились в Пожарище, которое до сих пор вселяет ужас в жителей мира Сивон. Там живут полулюди-полуживотные, питающиеся человечиной и говорящие на зверином языке. Они примитивны, боятся людей, точно звери, и никогда не выходят за границу. Говорят, всех приговорённых к смерти преступников увозят на землю Пожарища и оставляют там связанными. Нелюди приходят за ними. Обнюхивают, осматривают, а потом набрасываются всей стаей и разрывают на части. Если преступник известен и на его казнь желают посмотреть, недалеко от границы ставят трибуны для гостей, а перед ними лучников, на случай, если кто-то из нелюдей Пожарища захочет напасть на зрителей. Но я не слышала ни одного рассказа о том, чтобы кто-то из них осмелился на такое.

А ещё, говорили, что существует пророчество: однажды на свет появится дитя Пожарища. Его можно будет узнать по красным узорам на коже, которые будут мерцать, словно раскалённые угли. Это дитя вырастет и разбудит птиц Зиккур. Вновь, как сотню лет назад, днём станет темно. Стаи огромных огненных птиц закроют небо, а всё вокруг наполнит их клёкот. Люди в ужасе побегут по улицам в поисках убежищ, будут сметать и давить друг друга. А птицы начнут швырять на землю перья. В тех местах, куда они упадут, дома превратятся в руины, а цветущие сады в обугленную землю. Если же перо настигнет человека, он рассыпется в прах.

Всё это я слышала от старых людей у костра, но, сказать по-правде, воспринимала больше как сказки. И вот теперь оказалось, что Раала — дитя Пожарища.

— Ты говорила, что усыпила живущее в ней зло навсегда, — бросил Глава рода в лицо Вееки.

Целительница вздохнула и тяжело опустилась на скамью.

— Я думала, что сделала это, — устало сказала она.

Глава хотел что-то сказать, но передумал. Сев рядом с Вееки, молча обнял её за плечи. Целительница опустила голову ему на плечо. Так они сидели некоторое время, покачиваясь из стороны в сторону, будто два попавших в бурю дерева.

«Так вот почему Раала всегда была такой болезненной, — подумала я. — Целители рода ядом подавляли в ней тёмное и смертоносное, надеялись, что со временем удастся окончательно подчинить зло. Но оно оказалось сильнее».

Глава рода осторожно отстранил Вееки, поднялся и произнёс:

— Люди собрались на сход. Нужно поговорить с ними, объяснить для чего приезжал посол из Тарганен.

Вееки кивнула. Оба одновременно посмотрели на меня.

— Вы же не оставите меня здесь? Я тоже хочу быть на сходе! — взмолилась я.

И даже попыталась встать, но, как и в прошлый раз, ничего хорошего из этого не получилось.

Вееки остановила меня жестом.

— Лежи. Я передам ребятам, чтобы отнесли тебя на Площадь, — сказала она.

— Я сам передам, — произнёс Глава и вышел из дома.

Вееки прошла от стены к стене, взяла палку, рассеянно помешала остывшие угли в очаге.

— Всё что вы говорили про Раалу, это правда? — робко спросила я.

— Да, — ответила Целительница по-прежнему глядя в очаг. — Я помню день, когда она родилась. Письмена тёмных богов образовали на её коже сложные узоры, которые сияли ярче чем Валлах Одо. Я должна была оборвать её жизнь, но мать Раалы смотрела на меня так просительно... Она сказала: «духи Леса предрекли, что у меня больше не будет детей. Пожалей мою дочь, Вееки!» И я пожалела. Мы никому не сказали об узорах, обманули, что девочка родилась очень болезненной и её пока нельзя никому показывать. И прятали Раалу от людских глаз, пока узоры не исчезли.

— И мой отец ничего не заметил? — недоверчиво спросила я.

— Заметил, конечно. Но я и его уговорила оставить Раале жизнь.

«Прежде в роду Свирх не рождались дети, отмеченные огнём, — сказала я ему. — Откуда нам знать, что это злое пламя? Вдруг, в её крови течёт свет Валлах Одо и, убив дитя, мы убьём надежду на восстановление нашего рода?»

Вееки грустно улыбнулась воспоминаниям и подняла на меня глаза:

— Твой отец был хорошим человеком и...

Но договорить ей не дали. На крыльце послышались шаги, и в дом с носилками в руках вошли Лиим и Меед.

Глава 11

Лиим и Меед помогли мне добраться до Площади и опустили на войлок под раскидистым деревом раж. Оно тут же заинтересовалось, как я. Ветки опустились, листья-пальцы потянулись к моему лицу, погладили щёки. Я зажмурилась от удовольствия, шутя отмахнулась от них:

— Отстаньте, прилипалы! Всё со мной нормально. Пару деньков полежу и опять буду в норме.

Листья потрепали мои волосы, и ветки поднялись.