Из рода Свирх. Дикарка (СИ)

И, не дожидаясь моего согласия или возражений, ушёл. Я вернулась домой, не разжигая огня, села на сложенные стопкой войлочные подушки и дала волю слезам. Я оплакивала Роома, Шиину и отца Раалы, я оплакивала нашу с ней дружбу и свою наивную преданность; я оплакивала прошлое.

Когда душа отца улетела с дымом в страну мёртвых, моя жизнь впервые разделилась на «до» и «после»; тогда я почувствовала, что закончилось детство. А теперь... Теперь мне казалось, что я стою перед пропастью, в которую уже низверглось всё, что меня окружало. О чём бы я не вспоминала, это так или иначе было связано с двумя самыми дорогими для меня людьми: Раалой и отцом. Но отец ушёл в Небесный Лес, а Раала...

Я медленно поднялась, на заплетающихся ногах подошла к стене, на которой в скобах висел отцовский меч. Утерев рукавом слёзы, взяла его, достала из ножен и положила на руку плашмя. Холод металла растёкся по моим жилам ледяной волной. Я представила, как всё случится: на Площади, откуда нас провожали на испытание, поставят большой, в два обхвата лауте* из священного дерева Правосудия, к нему подведут Раалу. Её опустят на колени, позволят попросить прощение у всех людей рода и сказать последнее «прости». Затем... Я до боли зажмурилась, так что перед глазами вспыхнули оранжевые пятна. Не могу думать о том, что будет потом!

Постояв так некоторое время, я вернула меч на место и пошла к Главе рода. Он поговорит со мной сейчас — и точка.

Пройдя половину пути, я остановилась, прижав руку к груди. Рана дала о себе знать острой болью. Кто-то окликнул меня из боковой улицы, но я даже не обернулась. Не хотела, чтобы кто-либо встал между мной и моим решением, отвлёк на другое, неважное. Прижимая руку к груди и придерживаясь за стены домов, я продолжила путь.

Завернув за угол, увидела, что от дома Главы движется процессия: сам глава, Наставник, брат Аристо и охрана посла. Маг вёл за руку Роома; двое воинов несли на носилках свёрток, в котором угадывались очертания человеческого тела. Посол, поняла я. Было так странно, что никто из нас, обычных селян, даже не видел, как он выглядит — а ведь этот человек сыграл в судьбе рода большую роль. Все мы понимали, что как бы не развивались дальше события, наша жизнь уже не будет такой, как прежде. Мне кажется, многие сейчас думали о том же.

Селяне вышли из своих домов, провожая угрюмыми взглядами Роома и носилки с мертвецом. В воздухе повисли духота и напряжение.

— Что же, друг, будем ждать от тебя вестей, — сказал Глава брату Аристо. — Сообщи нам сразу, как в империи примут решение.

Маг наклонил лысую голову и протянул руку в сторону серопёрой птахи, купавшейся неподалёку в пыли. Птаху тут же подняло в воздух и вперёд хвостом поднесло к брату Аристо. Вид у неё при этом был самый изумлённый. Сжав птаху в ладони, маг ответил Главе:

— Я пришлю ответ с птицей.

Больше между ними не было произнесено ни слова. Проводив брата Аристо и стражников до ворот, Глава с Наставником вернулись в дом и плотно закрыли за собой дверь. Я неуверенно направилась за ними. Сделав несколько шагов, остановилась. Моя решимость заставить Главу поговорить со мной во чтобы то ни стало, поколебалась. С другой стороны, я знала, что если не сделаю этого сейчас, то потом буду корить себя.

Подойдя к двери, я прислушалась: в доме раздавались голоса. У меня появилось острое желание сбежать: от двери, из посёлка, из Леса. Как Фееб — без благословения и прощания. Желание было настолько сильным, что я испугалась, как бы оно не победило, и схватилась обеими руками за дверной косяк.

«Сейчас!» — мысленно приказала я себе и постучала.

Голоса смолкли. Раздались шаги, хорошо смазанные петли повернулись без скрипа, и я оказалась в полосе света, исходящего от нескольких больших ламп. Сквозняк колыхнул в них пламя, отчего тени заметались по полу и стенам, словно преступники, которых заперли в ловушку. Сидевший у огня на сложенных стопкой шкурах Наставник выглядел, как мне показалось, смущённым. В руке он держал чашу с чаем и, при моём появлении, сделал движение, словно хотел поставить её на пол. Но передумал и отпил из чаши, глядя на меня сквозь поднимавшийся пар.

— Простите, что прервала ваш разговор, — произнесла я, ощущая, как сердце в груди вновь разгоняется, а щёки заливает жар.

— Наверняка тебя привело что-то важное, — сказал Глава рода с непривычной мягкостью в голосе.

— Да... Вы же сами сказали зайти... Вот я и... зашла.

Хозяин дома посторонился, пропуская меня внутрь. Я вошла, неглубоко поклонилась Наставнику, всё еще чувствуя себя очень неловко. Плотно закрыв дверь, Глава рода устремил на меня долгий взгляд, в котором я прочитала, что он уже знает для чего я пришла, и уже решил отказать. Глубоко вздохнув, не отступать же, я сказала:

— Глава, я не смогу выполнить поручение, которое вы мне дали. Я не готова... У меня рана, сами же знаете.

— Мы дождёмся твоего полного выздоровления, — сказал он.

— Нет! Выберите для этого кого-нибудь другого! — воскликнула я.