Из рода Свирх. Дикарка (СИ)

Закончив речь, Глава отошёл в сторону от места казни и рубанул ладонью сверху вниз, давая мне команду. Все люди в напряжении следили за моими руками, словно те существовали отдельно от меня. Так оно и было: внутри у меня всё замерло от страха, а руки с мечом понеслись вниз, рассекая плотный, дремучий воздух.

Внезапно невероятная сила выбила меч из моих рук и отшвырнула его в сторону Главы рода. Клинок со свистом разрезал воздух — время замерло, словно стрела на натянутой тетиве за мгновение до спуска. Все видели как остриё несётся в грудь Главы, но никто, даже он сам, не двигались. Первым пришёл в себя стоявший неподалёку от Главы Наставник. Он бросился на друга, протаранил его и оба упали на землю. Меч пролетел над ними и вонзился в ствол дерева.

В толпе разом выдохнули. Я стояла, глядя на свои пустые руки и понимала только одно: на них не будет крови Раалы. Подруга подняла голову и обвела всех бессмысленным, обезумевшим взглядом. Все смотрели на неё, как зачарованные. Не соображая, что делаю, я на дрожащих ногах подошла к Раале, опустилась рядом на колени. В памяти яркой вспышкой вновь осветилась прялка и жуткая кудель. Я порывисто обняла Раалу за плечи и прижала к себе крепко-крепко, так что услышала, как бешено колотится её сердце. Плечи подруги затряслись от рыданий. Или это тряслись мои собственные? Я уже не могла разобрать.

Тем временем, Наставник и Глава рода поднялись на ноги. Вид у обоих был потрясённо - потерянный. Отряхнув полы церемониального халата, Глава прокашлялся и сказал:

— Ну... что же... Кхе... Люди рода Свирх, у меня для вас всех хорошая весть: Раала помилована. Лес оставляет ей жизнь и даёт шанс доказать преданность.

Раала его уже не слышала. Помилование оказалось для неё слишком сильным потрясением, и она обвисла на моих руках, потеряв сознание. Я осторожно опустила подругу себе на колени, заглянула в бледное лицо. Глаза девушки были закрыты.

— Этот день должен был стать днём скорби, а станет днём радости, — продолжал Глава рода.

Но его последние слова уже утонули в криках ликования. Все бросились целовать-обнимать мать Раалы. Она пыталась пробиться сквозь толпу к дочери, но её не пускали. Всем хотелось поздравить, обнять и выразить слова поддержки. Мать Раалы давилась слезами и часто кивала, обводя всех бездумным, счастливым взглядом.

К нам с Раалой подошла Вееки. Она изо всех сил старалась держаться, хотя в глазах тоже стояли слёзы радости, а щёки нервически подрагивали. Склонившись над Раалой, Целительница приподняла верхнее веко девушки, затем прижала палец к её шее. Переведя на меня взгляд, облегчённо воскликнула:

— Жива!

И тут же обернулась к Лииму и Доору:

— Ну-ка, лбы, сейчас поднимите её и несите в Целительский дом. Да осторожнее, не валежник тащите!

Под её покрикивания парни подняли Раалу на руки и понесли прочь от Площади.

Вееки посмотрела на меня. Я так и сидела на земле, до сих пор ощущая на своих коленях тяжесть Раалы. На плечи навалилась усталость. Вееки погладила меня по голове и ласково сказала:

— Иди и ты в Целительский. Я тебя отваром напою. Сил-то сразу прибавится.

Я кивнула, но так и осталась сидеть на земле. А Вееки уже направилась к рыдающей в платок матери Раалы.

— А ты не реви, - строго сказала она. - Всё обошлось. Значит, дальше будет хорошо, понимаешь?

Женщина зарыдала в голос.

— Ох, горемычная! — вздохнула Вееки и крепко обняла её за плечи. — Ну, идём, идём. Девочке, когда очнётся, нужно видеть рядом самых близких. Ну-ка, расступитесь!

Прикрикнула она на самых назойливых селян и, когда те отошли, повела женщину к Целительскому дому.

Я по-прежнему сидела на земле, чувствуя себя где-то на границе между сном и явью. Мимо меня проходили люди; лауте уже унесли с места казни подальше от глаз — в длинный сарай, где хранились всякие хозяйственные инструменты. А на площади прямо на земле расстилали пиршественные покрывала, и женщины побежали в дома за всякой снедью. Меня никто не трогал, и ни о чём не спрашивал. Лишь украдкой бросали в мою сторону неуверенные взгляды, но кроме Вееки никто так и не решился подойти и заговорить со мной. От этого я почувствовала себя чужой своих своих, на глазах щипали слёзы и разболелась затянувшаяся рана.

Я оглянулась на дерево, в котором застрял меч, и увидела рядом с ним Наставника. Мужчина в задумчивости изучал клинок, поглаживая обмотанную кожей рукоять.

«Надо забрать меч», — толкнулась в голове первая разумная с момента помилования Раалы мысль.

Я медленно поднялась с земли и подошла к дереву. Наставник поднял на меня глаза.

— Хорошо, что духи даровали Раале жизнь, — сказала я, чтобы нарушить молчание.

Наставник как-то неопределённо поморщился, потом напряг силы и вытащил меч из ствола. Мне вспомнилось, как меч летел в грудь Главы, будто его направляла твёрдая невидимая рука. Я огляделась по сторонам, но Главы на Площади уже не было.

— Наставник, — тихо сказала я.