Читаем Из Ро́ссии с любовью полностью

Из Ро́ссии с любовью

— С чего вы взяли, месье? Вы меня забросили в эту дыру с моими подопечными. Так? По договору с замком я поступила служить гувернанткой. Не нянькой, которая должна помогать детям одеваться, мыться и расчёсывать волосы, не горничной, которая обязана следить за чистотой помещения, постели и одежды, не кухаркой, которая готовит еду, и тем более не скотницей или птичницей. Гу-вер-нант-кой! Я обещала детям быть с ними, что бы ни случилось — вы это мне в вину поставили. Здесь я и буду… до последней минуты. Их или своей жизни. Всего доброго, месье Эймери! — я взмахнула фартуком и пошла с огорода.

— Но вы же так не сделаете! — застонал за моей спиной дух. — Вы же женщина и не позволите детям умереть с голоду в грязи.

— Вы — не почтовый голубь, а я гувернантка! — нежно пропела я на подвернувшийся на память мотивчик.

Вдруг хранитель мгновенно увеличился в размерах, поменял цвет на тёмно-серый и, нависнув надо мной чёрной тучей, раскатисто проревел:

— Мария! Остановитесь!

Какие страсти! Дяденька, я выросла в двадцать первом веке. У нас в кино такие спецэффекты демонстрируют, что вам и не снилось. Поэтому остановилась и обвиняюще, как мужик с безумными глазами на патриотическом плакате прошлого века, ткнула в призрака пальцем:

— Вы так детей испугаете! Думаете, граф-заика, страдающий энурезом, лучше, чем граф, боящийся крови?

Эймери сдулся. Во всех смыслах. Стал нормальной величины и перестал давить на меня своей потусторонней силой.

¬— Давайте ваше письмо, — выдохнул он устало. — Так и быть, доставлю вашему жениху.

— Письмо напишу в течение дня. Ближе к вечеру заберёте на каминной полке.

— Мария, я рад, что именно вы рядом с детьми, — услышала я, когда уже заворачивала за угол птичника. — С вами они не пропадут.

Говорю же — маразматик!

В доме тоже шёл бой местного значения. Проснулась Инес, поняла, что не в замке, выслушала от Гильома версию происходящего и устроила истерику.

— Это ты во всем виноват! — показывала она пальцем на брата, так же, как минуту назад я тыкала в Эймери. — Ты! Вот пусть тебя и наказывают, а я здесь и минуты не останусь! Выпустите меня отсюда!!!

— Может, сначала умоешься, приведёшь себя в порядок и поможешь сестре? — спокойно спросила я, проходя к очагу и рассматривая кухонную утварь и сам камин. — Так… как же тут сковороду установить-то? Вот на этот крючок можно повесить над пламенем котелок с водой, а сковороду как? Не в котелке же омлет готовить…

Инес, видя, что я не собираюсь её успокаивать, подбежала и дёрнула меня за руку, отвлекая от раздумий о хлебе насущном:

— Вы что, не слышали, что я сказала? Я хочу немедленно отсюда уйти!

— Слышала, — я спокойно повернулась к девочке. — Хочешь уйти? Ступай себе с богом. Только там, за дверью, деревня. В ней живут люди. Ваши люди, к слову сказать. Для них владельцы графства должны быть примером во всём: в воспитании, в поведении, во внешнем виде. Хочешь уйти? Лохматая, расхристанная, со спущенным чулком? Да тебя куры в нашем дворе засмеют, а не только крестьяне. А сейчас отойди и не мешай мне готовить завтрак.

— Я есть не буду! — топнула ножкой виконтесса.

— Хорошо. Спасибо, что предупредила. На тебя готовить не стану.

Я с трудом сдерживала раздражение. Безумно хотелось наорать на капризную девчонку, шлёпнуть, поставить в угол или отправить с глаз долой в ту дальнюю комнату, где ещё не была сама. Но понимая, что ничего хорошего из этого не выйдет — Гильом и Авелин станут на защиту сестры, — и мы все рассоримся, я старательно отвлекалась на розжиг очага.

— Мадемуазель Мария, может воды принести? Я там колодец видел, — предложил мальчик, которому надоело слушать скандал.

— Было бы неплохо. — согласилась я. — Вот это ведро возьми. Только сполосни его, прежде чем воду наливать будешь.

— Можно я с братом пойду? — подскочила с лавки Авелин, уставшая сидеть без дела.

— А кто мне помогать готовить будет? — «удивилась» я. — Ты уйдёшь, и всё дело встанет.

Малышка бегала по дому без башмачков, в одних чулочках.

— Инес, — обратилась я виконтессе, отвернувшейся ото всех. — Послушай меня, пожалуйста. Нам всем очень трудно. Мы растеряны, и нам не нравится происходящее. Но если мы будем кричать, требовать и ничего не делать, то станет ещё хуже. Помоги мне. Видишь, я занята завтраком? Найди обувь Авелин. Она должна быть где-то там, — я махнула в сторону второй комнаты. — Заодно, может быть, и гребень увидишь. Пока здесь такая неразбериха, что у меня голова кругом идёт.

— Да-да, Инес, найди мне башмачки, пожалуйста! — подбежала к сестре малышка. — У меня ножки замёрзли.

Девочки ушли искать обувь младшей виконтессы, у меня разгорелся огонь в камине, а мокрый Гильом притащил полведра воды.

Жизнь-то налаживается!