Из смерти в жизнь… Главная награда

Вдруг — ба-ам!.. Я сначала не понял ничего. Смотрю, у меня что-то потекло по ноге в левый ботинок. Чувствую — захлюпало. Думаю: «О-о-па, приехал!..». Тут водитель: «Товарищ капитан, что с вами?». — «Зацепило меня». — «Я осторожно, на первой поеду». — «Коля, гони!». И чувствую, во рту горечь появилась. Что-то мне плохо стало: перед глазами круги пошли. Правда, боли не было. Боль пришла потом. Сначала было такое ощущение, что я ногу отсидел. Сперва на стопе, потом на подошве пошли иголочки. Какой-то страх-не-страх появился, а мысль: что там, под маскхалатом? Вдруг совсем уже разнесло?..

Едем дальше. Чувствую, меня затошнило и стало совсем плохо, навалилась боль адская. На броне лежал чей-то забытый эрдэ (РД-54. Рюкзак десантника. — Ред.). В рюкзаке было специальное металлическое зеркальце. Солдаты «зайчиков» им пускали, когда надо было сигнал подать. Я его открыл и себя увидел: белые глаза, и сквозь пыль проступает абсолютно белое лицо. Было сложное чувство: как будто бледность моя отдельно, а пыль — отдельно. Жара, а мне холодно — самый настоящий шок. У меня упало давление, появились головокружение, слабость, тахикардия… Ведь кровищи с меня налилось — ого-го!.. Встаю — а у меня вся левая штанина маскхалата, от бедра до берца, как в кровавом киселе. Кровопотеря была приличная. Я начал сам себя перевязывать. Когда до комбата доехали, Володя Ступак меня спрашивает: «Вовка, сильно тебя зацепило?». Я — краше в гроб кладут — отвечаю ему с бравадой: «Да нет, ерунда…». Володя выразительно постучал себя пальцем у виска, давая понять, что оценил по достоинству мой «бравый» ответ. Так мои геройские подвиги во время этого выхода и закончились. Загрузили меня в вертолёт и отправили в Кабульский госпиталь, а оттуда — в Ташкент. Там я «весело и интересно» провёл два с половиной месяца. Но, слава Богу, с ногой всё обошлось благополучно.

Тема плена для многих военных — табу. Но всё же расскажу, так как я на своей шкуре испытал весь ужас этого кошмарного состояния.

Ничего не предвещало такого жуткого финала. Была стандартная ситуация — разведывательно-поисковые действия в районе кишлака Алихейль провинции Нанганхар. Это населённый пункт в низине, недалеко от границы с Пакистаном. Утром, около семи часов, нас высадили с вертолётов. С нами были сапёры и авианаводчики. Задача, по сути, была поставлена довольно обычная: мы блокируем населённый пункт, а хадовцы (ХАД. Афганская контрразведка. — Ред.) выполняют свои задачи уже в самом кишлаке. Наши позиции — на горах, откуда мы хадовцев и прикрываем. Около двенадцати часов дня к этому месту должен был подойти батальон 66-й мотострелковой бригады из Джелалабада и уже осуществлять дальнейшие действия. То есть выполнение нашей задачи должно было занять по времени часов пять — с семи утра приблизительно до двенадцати дня.

Со мной были фельдшер-прапорщик, прекрасный парень Виктор Страмцов (он через несколько месяцев погиб), и двое санинструкторов. Никаких «масштабных боевых деяний» не предполагалось, поэтому мы взяли всё по минимуму. Из медикаментов с собой — только то, что в дэвэ (ДВ. Десантно-врачебная сумка. — Ред.).

Всё шло чин-чинарём. В двенадцать часов, как и положено, с лязгом и грохотом прибыла 66-я бригада на танках и бээмпэ. До этого времени из кишлака — ни одного выстрела. Всё спокойно, всё тихо. В кишлак ушли хадовцы и ещё какие-то народные мстители — в гражданском, но с оружием. Потом они стали возвращаться. Как позже выяснилось, возвращались хадовцы уже с «духами» — в кишлаке они снюхались и решали уже какие-то свои афганские вопросы, которые корень имели один: купи-продай. За время пребывания в Афганистане я убедился, что первое, что хадовцы искали при обысках, было не оружие. Они сначала узлы добром набивали. Бакшишники! И относился я к ним поэтому соответственно. Хотя, если быть честным, и у наших иногда эта купля-продажа тоже имела место.

Вдруг в двенадцать часов один из наших танков как саданёт по кишлаку!.. И тут началось! Никто ничего понять не может! Ведь как обычно русские воюют? Прямой связи с бронёй нет. Мы сидим на одном диапазоне, они — на другом. Кто-то вызвал вертолёты. Прилетели несколько пар двадцатьчетвёрок (МИ-24. Ударный вертолёт. — Ред.). Нанесли удар. Сначала врезали по горам, потом по окраине кишлака бабахнули. И эта катавасия продолжалась примерно до двух часов дня.

Вдруг нам поступает команда — спускаться с горы и идти вниз, к кишлаку. Но это уже вообще не свойственная нам задача! Тем более рядом стоит целый батальон пехоты, который приехал на броне. Но вроде бы кто-то из Кабула сказал, что в кишлаке будет для нас что-то интересное.

Командир принимает решение отправить вниз одну группу. Бойцы компактно, не рассредоточиваясь, идут к центру кишлака. Там находится небольшая площадь, в центре — мечеть. По связи бойцы сообщают — всё тихо, нормально, никого не наблюдаем, движения нет, народа в кишлаке нет. И им дают команду вернуться.