Из смерти в жизнь… Войны и судьбы

Капитан ушёл. Мы с двумя солдатами сидим. Немцы в гору лезть не торопятся. Но потом всё-таки поползли в нашу сторону. Расстояние до них – меньше ста метров. Мы их хорошо видим. Пулемётчик стал стрелять. Немцы ответили. Вдруг пулемётчик осел на дно ячейки – убит… (Понятно, что немцы сразу засекли пулемёт и сосредоточили огонь на нём.) А второй боец куда-то делся, я даже не заметил, как он пропал. Я остался с пулемётом один. А я же в нём совсем не разбираюсь – это тяжёлый станковый пулемёт! Какие кнопки нажимать? Но немцы-то снизу ползут прямо на меня. Что-то надо делать… Нажал – не помню на что-то, – пулемёт стал стрелять!

Стрелял я недолго – лента быстро кончилась. А менять-то ленту я не умею! Пока я стрелял, немцы приостановились. А как пулемёт замолчал, снова поползли. Капитана нет… Что я с пистолетом один буду тут делать? Как и чем держать оборону? И я побежал в тыл… Скоро наткнулся на наших полковых миномётчиков. Командир миномётной роты обрадовался: «Хорошо, что ты к нам вышел! У нас ни одного медика тут в живых не осталось».

Бой стих. Никто не стреляет. Нашёл одного раненого, оказал ему помощь. Потом думаю: надо у командира узнать, а что вообще за обстановка? Что дальше-то делать? Землянка командира была рядом. Я к нему зашёл. У него заместитель сидит, замполит, двое солдат с винтовками. Махнул рукой мне: не до тебя тут! И я сообразил, что на позициях от всего нашего полка осталось всего-навсего восемь человек…

Вышел из землянки. Вижу: метрах в пятистах со стороны моря наши идут! Обрадовался: они сейчас нам помогут, хоть как-то оборону сможем держать! Они идут себе спокойненько, не стреляют. Стали приглядываться: двигаются очень осторожно. Наконец кто-то взглянул в бинокль. Всё сразу стало ясно – это шли немцы… Но почему они идут со стороны наших тылов, ведь за ними явно просматривалось море? Неужели всё кончено?.. (До этого мы надеялись на помощь моряков. Думали: лишь бы продержаться до вечера! Ведь ночью могли подойти корабли и забрать нас. Мы знали, что моряки не раз выручали обороняющихся на суше.)

Кто-то из нас решил, что лучше пустить себе пулю в лоб, чем сдаться в плен. Я в плен тоже сдаваться не собирался. Но командир запретил нам стреляться. А мне он вообще сказал, что мои знания и опыт очень пригодятся нашим раненым бойцам, даже если я попаду в плен. Ведь немцы им помощь оказывать не будут.

Немцы подошли ближе. Стало видно, что их не меньше сотни. Командир отдаёт приказ: «Занять оборону! Огонь!». У нас по пистолету на офицера и два солдата с винтовками. Мы стали стрелять из пистолетов и винтовок. Немцы на нашу пальбу практически никакого внимания не обращают – как шли, так и идут…

Тут мне говорят: «Раненый появился!». Я спустился в землянку оказать ему помощь. Наши ещё немного постреляли, и всё стихло… Ранен боец был легко. Я делаю ему перевязку. И вдруг открываю глаза и вижу, что немцы меня за руки вытаскивают из землянки, петлицы с гимнастёрки срывают. Землянка наполовину разрушена, брёвна торчат в разные стороны. Потом уже я сообразил, что немцы нас обошли и забросали гранатами… Как меня осколками не зацепило, не понимаю. Но контузило меня сильно – всё вокруг плавало, как в тумане…

Плен

«Боже, откуда же здесь взялись немцы?!.». Немцы сдёргивают с меня ремень и толкают в изломанный строй пленных. Среди них вижу – есть и офицеры нашего миномётного батальона. «Мишка, ты тоже тут? Давай, вставай с нами!». Я встал в строй. Но никак не мог до конца осознать, что случилось самое страшное – я попал в плен…

Это произошло 29 июня 1941 года. Но даже сейчас, по прошествии семидесяти лет, мне очень тяжело вспоминать этот самый чёрный день в моей жизни. Чего можно было тогда ожидать, попав в плен к немцам? Об их зверствах в концлагерях мы хорошо знали по сообщениям из газет. В первые минуты плена мне показалось, что огромная чёрная туча накрыла меня с головой, и я не вижу ни малейшего просвета в этой тяжёлой свинцовой мгле… Но судьба распорядилась именно так – и вот я сейчас иду в строю пленных навстречу неизвестности, почти без всякой надежды вернуться домой, увидеть свой родной Ленинград, обнять своих родных и близких… Всё как в страшном сне.