Из смерти в жизнь… Выбор сильных

Со временем количество тех, которых мы крестили, стало уменьшаться. В армию стали приходить уже крещёные. И постепенно острая необходимо крестить в зоне боевых действий отпала. А я ведь ещё помню те времена, когда крестить вот так было вообще невозможно. И это было совсем недавно!

Один раз я с ребятами, с разведчиками, даже на боевой выход вышел. Прошёлся, чтобы взбодриться, наверное. Почувствовать, что есть ещё порох в пороховницах. Отец Василиск говорит: «Зачем ты это сделал?». – «Батя, ты знаешь, я такое почувствовал удовольствие! Я зарядился!». Жена мне часто говорит: «Ну почему, когда ты возвращаешься из командировки в Чечню, ты такой хороший человек! Такой добрый! Ни на что не обращаешь внимания, ни на что не обижаешься. Почему так бывает именно после Чечни?». Действительно, когда я возвращаюсь из командировки, у меня весь негатив остаётся там. Я там заряжаюсь только позитивными эмоциями. Это многим кажется удивительным: с войны – и с позитивными эмоциями… Так я же и сам с войны! Вся моя активная жизнь практически там и прошла.

Служить на Чукотку я всё-таки поехал. Но потом с Чукотки меня забрал Синодальный военный отдел. Я стал ездить в командировки в Чечню уже от отдела. Посылали меня часто, примерно раз в месяц. Я не отказывался. Уезжал на войну на две, на три недели.

Как-то приехали в бэтэгэ (БТГ. Батально-тактическая группа. – Ред.) Ивановской десантной дивизии. Они стояли рядом с Гендергеном. Мы были там больше двух недель. Как-то с инженерной разведкой поехали на дальние посты. На постах я бойцов покрестил, причастил. Туда мы ехали через горное селение. Возвращаемся через то же самое селение обратно. А «духи» уже дорогу заминировать успели! На выходе из селения две мины в стенку обрыва поставили. Дорога проходила над речкой. Рассчитали так, чтобы нас взрывной волной вниз скинуло. Хорошо, что саперы ещё раз дорогу проверили…

Бывало, что и стреляли по нам. Чудом живыми оставались. Однажды остановились мы в известном в Чечне месте, я брату рассказываю: «Вот здесь наших бойцов расстреливали и сбрасывали вниз». Приехали мы на эмтээлбэ (МТЛБ. Многоцелевой транспортёр лёгкий бронированный. – Ред.). С нами был только один прапорщик. Он с автоматом, и брат с автоматом. Постояли мы на том месте, пофотографировали и уехали. А через полчаса, когда после нас мимо этого места колонна проходила, их обстреляли!

Цена за убитого или взятого в плен священника была очень высокая. Так что для боевиков мы были добычей более ценной, чем колонна. Боевики ведь понимают, что значит священник для поднятия боевого духа. И убить его или взять в плен считается гораздо более крутым, чем сбить вертолёт «Ми-24». До 1917 года в армии у нас священники были. Когда произошла революция и «Бога отменили», церковь была отделена от государства и признана антисоветской организацией. Но даже коммунисты понимали, что без духовных, душевных или хотя бы идеологических скреп не может быть единства в армии. Поэтому появились замполиты. Они должны были сплотить людей вокруг идеи мирового коммунизма. Замполитов в армии давно уже нет. Всё возвращается на круги своя, к исконной тысячелетней практике, к церкви.

Было время, когда пытались сделать ставку на военных психологов. Как-то в Чечне в 74-й бригаде мы встретились с таким штатным психологом, майором. Сперва он принял нас в штыки, как конкурентов. Прошло дней пять. Сидим мы с отцом Василиском вечерком, он подходит. Спрашивает: «Можно поговорить?». Отвечаем: «Да, пожалуйста». Сперва был лёгкий наезд. Но я почувствовал, что не за этим майор пришёл. И в конце концов его прорвало: «Ну, сниму я стресс с бойца! Ну, скажу я ему, где он прав и где не прав. А с меня кто стресс снимет? Это ваше здесь место, а не моё. Это вам надо здесь с людьми разговаривать. Я же по научным методикам работаю. А душа у человека – она же живая! Вы знаете то, что на самом деле человеку нужно».

Жизнь сложилась так, что из Военного отдела я вынужден был уйти. Ребёнок родился, пошли бытовые трудности. Одно, другое, третье… Ещё и жить было негде. Позже я нашёл для себя своеобразную отдушину: стал участвует в работе фонда «Омофор» и ездить по воинским частям. Фонд занимается оказанием помощи семьям погибших военных и изготовлением походных иконостасов для воинских частей. Очень интересная работа! Например, на подводную лодку обычный иконостас не поставишь. Там ведь нет лишнего места, каждый сантиметр имеет своё назначение. Автономка длится три месяца. Служба на лодке, конечно, нужна. Вымерили в каюте все расстояния и изготовили по результатам этих измерений походный иконостас, который на время службы растягивается, а потом убирается. Моряками это было принято просто «на ура»!