Из собрания детективов «Радуги». Том 1.

Бони разыскал Гунна, который потягивал пиво у стойки бара.

— Окажите мне услугу, — тихо сказал инспектор. — У нового констебля куча работы, и он будет занят весь вечер. Констебль Ирвин и я хотели бы, чтобы он сегодня не отвлекался. Вы не могли бы отнести ему бутылочку виски?

— О чем разговор, конечно. А хватит одной бутылки, чтобы его убаюкать?

— Должно хватить. Он, похоже, из малопьющих.

Гунн нырнул под откидную доску стойки и заговорил с Рамсеем, который все еще был на посту — скорее всего, благодаря присутствию помогавшей ему жены. Рамсей кивнул, и Гунн, прихватив бутылку виски, вышел из бара. Единственная масляная лампа, свисавшая с закопченного потолка, бросала тусклый желтый свет на десяток посетителей в самом баре и еще на троих — у узкой боковой стойки. В одном из них Бони узнал почтового инспектора.

— Вечер добрый, мистер Бонапарт. Не составите мне компанию?

Обернувшись, Бони увидел красноносую физиономию Дэйва Бандреда.

— С удовольствием. Пиво, пожалуйста.

Бандред поймал взгляд миссис Рамсей, и та подошла к ним. Улыбнувшись Бони и словно не замечая почтмейстера, она подала им пива. Пожелав, как водится, здоровья своему визави, Бони отхлебнул из стакана и спросил почтмейстера, как у него прошел день.

— Спасибо, ничего, — отозвался тот, проглотив свой ром. — Сейчас тут работает инспектор из управления. Обычная проверка. Дня два пробудет.

— Ладите с ним?

— Да, все нормально. Линтон неплохой малый. Не раз помогал мне. Куда не надо, нос не сует. А как ваша поездка?

Бони чуть скривил губы.

— Утешительного мало, — удрученно признался он. — Судя по всему, Стенхауз должен был отправиться на юг, и мы так и не выяснили, почему он оказался к северу от Лагуны, где произошло убийство. По дороге заехали к Уоллесам и передали им почту. Очень милые люди. Повторим?

— Идет. Старый Уоллес мне нравится, а вот сынок его, Джек, грубый какой-то. Вернее, озлобленный. Сестра его за Стенхаузом была, знаете?

— Слышал. Говорят, несладко ей с ним жилось.

— Хуже некуда. Диву даешься, как один человек другому жизнь может испоганить. Моя половина каждый день мне отравляет. У Стенхауза никаких причин жену бить не было. У меня — хоть отбавляй, а я свою и пальцем не тронул. Никогда понять не мог, что на него нашло… Вроде ведь счастливы были, когда поженились. Нет, скажу я вам, брак — самое страшное проклятие рода человеческого. Да, пожалуйста, Тед, подлей нам. Так вот, я и говорю — брак для человека есть гибель и проклятие. Но коли так, почему, спрашивается, эти двое, что друг с дружкой ужиться не могут, не пойдут к мировому и со всем этим делом не развяжутся? Настоящей свободы у человека нет, вот почему! «Не дам ей развода!» — орет муж. «Плати жене алименты! — поднимает вой государство. — А не то мы тебя…» — Дэйв тряхнул головой. — Эх, да ну их всех к черту! Будем здоровы, инспектор!

Бони увидел, что Ирвин завел разговор с почтовым инспектором у боковой стойки. Появился Гунн и, повинуясь кивку Бони, присоединился к нему и Бандреду. Старика одолевало нетерпение: если цедить пиво в стаканчики, целую бочку выдуть надо, чтобы захмелеть, подумал он и решил ускорить процесс, подливая в пиво джин.

— Мы тут о Стенхаузе говорили, — сообщил Бандред, моргая воспаленными глазами. — Помнишь его свадьбу?

— Еще бы, — отозвался Гунн, глядя на почтмейстера и вспоминая. — Ты, Дэйв, шафером был и под конец так нализался, что улегся на заднее сиденье в машине Стенхауза, и молодые заметили тебя, только когда уже миль десять проехали по дороге в Дарвин, где они собрались провести медовый месяц.

— Точно. И что сделал Стенхауз? — с недоброй ноткой в голосе проскрипел Дэйв. — Выкинул меня посреди дороги — мол, топай обратно ножками. Жена говорит, надо его, меня то есть, в поселок отвезти, а Стенхауз смеется: «Ничего, собака дорогу домой всегда отыщет!» Тогда уже нутро свое показал, Стенхауз-то. Дальше — хуже. Не пойму, как это его раньше не шлепнули.

— Тебе-то какой прок был бы? — проворчал Гунн. — Ты ведь со Стенхаузом ладил, разве нет?

— В общем-то да. Как не ладить, когда я здесь и почтмейстер, и метеоролог, и мировой судья, и кто угодно. Все равно, паршивый он был тип, Стенхауз. Лично я, инспектор, очень надеюсь, что вы не найдете того парня, кто его пристрелил.

— А вообще-то есть шанс? — с надеждой спросил Гунн.

— Думаю, очень слабый, — ответил Бони и пододвинул пустые стаканы миссис Рамсей. — Ни одной важной улики пока нет. Может, съездим еще к Эльверстону, а потом к Бринам заглянем на обратном пути.

— Там, возле Утеса Макдональда, есть поворот. Дорога не бог весть какая, — сказал Гунн и поднял стакан.

Дэйв Бандред рассмеялся неизвестно чему и поднял свой.

— Могу захватить почту для Эльверстона, если хотите, — предложил ему Бони.

— Ладно. Тогда и для Бринов тоже, если обратно через их места поедете, — отозвался почтмейстер.

— А как я ее заберу? — спросил Бони. — Я ведь рано утром уезжаю. Вы так рано не встанете.