Из собрания детективов «Радуги». Том 1.

— Смотря что вы называете «рано». Ну, у жены моей возьмете. Или нет, так не пойдет. Лучше я ее вам отдам, когда пивная закроется. Возьмите и у себя в номере положите. — Бандред подмигнул. — Только чур не терять.

— Все будет в порядке, не беспокойтесь. Похоже, сейчас моя очередь. Спасибо, миссис Рамсей.

Маленький бар постепенно заполнялся людьми. Перекрывая шум голосов, время от времени слышался раскатистый смех Ирвина. Бони мельком увидел почтового инспектора, который, судя по всему, уже «раскупорился». Кто-то запел, но несколько суровых голосов тут же велели солисту заткнуться. Бони почувствовал, что на него смотрят, и подумал, насколько легче ему работалось в тех случаях, когда он действовал инкогнито.

Ничего не сказав, Бандред отошел в сторону, и Гунн заметил:

— Славный он малый, старина Дэйв. За место свое зубами держится. Бывало, так напивался, что телеграмму прочесть не мог, но под мою диктовку передавал без единой ошибки.

— И все же был шафером у Стенхауза, — проговорил Бони, с нарочитым интересом разглядывая свой пустой стакан.

— Ну, это семь лет тому было, даже восемь почти… Священник на самолете прилетел из Уиндема… Шикарная была свадьба. Невеста — милашка. Хорошенькая, как картинка. — Гунн вздохнул, подкрутил кончики усов и выпрямился. — Дэйв и Стенхауз тогда приятели были, хоть Стенхауз и заставил его в тот раз десять миль протопать.

— То же самое?

— Точь-в-точь. Спасибо.

— Кстати, — сказал Бони. — Давно хотел спросить. Где вы наличные берете? Банка ведь у вас нет?

— Только на почте. А у вас что, кончились? Так Рамсей вам выдаст по чеку. Лавочник и мясник — тоже. Тут почти всегда чеками расплачиваются. Приходит человек, пишет Рамсею чек, получает деньги, пропивает, пишет новый, и все дела. Очень просто.

— Ладно, утром подойду к Рамсею. А какого вы мнения о Джеке Уоллесе?

— Да не сказать, чтоб хорошего. Зол он больно. И не из-за того, что Стенхауз сестру его угробил. Всегда такой был. На похоронах сестры на Стенхауза кинулся. Прямо у могилы револьвер выхватил — и на него. Но Эзра мигом его скрутил и пушку отобрал. Стенхауз хотел Джека к суду притянуть, только Эзра и его утихомирил. Сказал, что кости ему переломает, если он на Джека накапает. Стенхауз здоровый малый был, — засмеялся Гунн, — но Эзра одной левой из него отбивную сделал бы. Видели Эзру-то?

Бони покачал головой. Гунн потребовал еще выпивки. Теперь он пил неразбавленный джин. У него побагровел кончик носа, и его водянистые серые глаза все чаще сходились на этой точке. Бони начал хмелеть, но язык у него еще не заплетался.

— Эзра Брин вместе с Джеком Уоллесом в школу ходил. Джек драться не умел, зато Эзра за обоих постоять мог. Они до сих пор дружки-приятели. Кое-кто поговаривает, что молодой Уоллес за Кимберли ухлестывает. Ким Брин видели?

Бони кивнул.

— Красавица! — тихо сказал Гунн. Потом повернулся к бару, пнул ногой стойку, сплюнул на пол и закричал: — Давай, Тед, поворачивайся! Думаешь, раз я стар да сед и человек конченый, так меня жаждой морить можно?

Возле узкой боковой стойки в другом конце бара стоял Ирвин, перед которым выстроились в ряд пустые стаканы, ждущие, чтобы их наполнили. Он подмигнул Бони и повернулся к Линтону и еще каким-то людям, сгрудившимся у него за спиной.

Вернулся почтмейстер, и Гунн заорал: «Рому для Дэйва!» Бандред уже дозрел. Одинокий голос снова затянул песню, и на этот раз никто его не остановил. Песню подхватили, от мощного хора вздрогнули стены, и все равно никто не протестовал. В полицейском участке констебль Клиффорд налил себе немного виски.

— Жаль, Бринов здесь нет, — прокричал Бони, перекрывая гвалт. — А то бы они еще раз всю пивную купили.

Гунн расхохотался. Почтмейстер не то споткнулся, не то поскользнулся и ухватился за Бони, чтобы не упасть.

— Деньжищ у них больше, чем у короля! — крикнул он. — Пачки, тонны! А все скот-тина, мясцо. Скотина или е-еще к-кой-чего. Да, б-бычки и ково… коровки. Гунна спросите, Гунна!

— Ну, ребята, чего вам еще налить? — спросил Гунн из-за стойки. Еще минуту назад Рамсей был на ногах, наливал, подавал, разговаривал. Теперь он лежал под стойкой, смежив веки и сложив руки на груди. Его жена поставила стаканы перед Ирвином и его компанией и задержалась на секунду поболтать, стоя одной ногой на груди мужа. Колеса следствия окончательно освободились от тормозов, на которые Бони жаловался констеблю Клиффорду.

Почтмейстер размяк и опьянел еще больше. Пол у них под ногами был мокрым от пива, которое Бони тайком выплескивал из стакана. Их то и дело кто-то толкал, и Бандред многоречиво извинялся.

— Здорово держишься, Дэйв, — рявкнул какой-то коротышка, на вид футов четырех ростом и футов десяти в ширину. — Пропусти со мной стаканчик. Добрый вечер, инспектор. Что пьете?

— Знакомься с м-моими дуру… дурузьями, Сид, — выдавил из себя Дэйв.

— Я как раз говорил, жаль, Бринов здесь нет, — сказал Бони.

Сид хохотнул, швырнув фунтовую бумажку на стойку и поддернув брюки.