Из собрания детективов «Радуги». Том 2

— Мне тоже надо было одеться потеплее, — сказала Анна Карла. Она лихорадочно подыскивала предлог, чтобы остановиться и попрощаться с Лелло, но узенькая улочка, по которой они шли, не оставляла для этого ни малейшей возможности… По сторонам, прислоненные к стенам домов, стояли новые и старые металлические сетки для кроватей, много сеток.

— Вы в «Балуне»… — начала было она, чтобы хоть сменить тему разговора.

— Вы в «Балуне»… — в ту же самую секунду произнес и Лелло.

Нет, светской беседы не получалось.

— Когда двое встречаются на рынке, они, естественно, задают один и тот же вопрос, — с улыбкой сказал Лелло. — Так вы в «Балуне» часто бываете?

А он отлично держится, этот Лелло. Ей бы не мешало призанять у него непринужденности. Иначе как она встретится с Сантамарией? А может быть, лучше позвонить и отменить свидание?

— Нет, не часто, — также с улыбкой ответила она. — Кстати, эти ваши друзья случайно…

— Осторожнее! — воскликнул Лелло.

Прямо между ними проехали две тележки, груженные сетками.

— Что вы сказали? — покраснев, переспросил Лелло.

— Собственно… — сказала она, ища в сумочке сигареты. Найдя их, она принялась искать зажигалку.

Лелло тут же вынул свою. Легкий щелчок, и язычок пламени заколыхался у ее носа.

— Прошу.

— Благодарю вас. — Она закурила, глубоко затянулась. Может, голова у нее закружилась от всех этих сетей, безделушек. Тем хуже. А может, и лучше. И как раз в тот же миг она окончательно решила, что отдастся Сантамарии сразу, без всяких там уловок и жеманства. — Я только хотела спросить, эти ваши друзья случайно не Массимо? Уж меня-то вам нечего бояться.

Прекрасно, одобрила она себя. Теперь я чувствую себя свободнее, раскованнее.

— Да, вообще-то… и Массимо… То есть один Массимо… Но я не хотел, как бы это поточнее выразиться, вмешивать вас… И я вам благодарен… предельно благодарен…

Слова тонули в шуме и грохоте, но несчастное выражение лица Лелло было красноречивее всяких слов.

А Массимо нигде не видно. Она, откровенно говоря, сомневалась, чтобы он стал ждать Лелло в этом темном «Кафе-вина» с полустершейся вывеской, на которое Лелло смотрел с такой надеждой.

— Ну что ж, — сказала она, ослепительно улыбаясь. — Передайте от меня привет Массимо. И давайте встречаться почаще. — Протянула ему руку и показала на вывеску «Красивые вещи». — Иду отдавать добычу, — засмеялась она. — До свиданья, дорогой синьор Ривера.

— Ривьера, — робко поправил ее Лелло.

8

Синьор Воллеро так и не ушел из «Балуна». Наткнувшись на этот старый винный погребок, где можно не опасаться встречи с кем-нибудь из своих клиентов, Воллеро решил переждать здесь, пока схлынет толпа покупателей. Он заказал четверть настоящей «барберы», которая, как он надеялся, придаст ему бодрости. Прежде чем войти в погребок, он, к счастью, заглянул внутрь. И сразу узнал человека, который направлялся к выходу. Он успел отпрянуть раньше, чем тот вышел из погребка. Налив себе еще «барберы», он снова, теперь уже задним числом, похолодел от страха. Поднял стакан и задумался. Нет, Кампи не был…

— Хорошее вино, — подбодрил Воллеро второго посетителя, сидевшего в углу за пустой четвертью. Кроме них, в погребке никого не было.

Нет, Кампи был не слишком выгодный клиент. Он купил у него лишь два пейзажа голландских художников и еще — в подарок своей матери — «Святое семейство», приписываемое Фра Паолино (1490-1557). Не густо. Но синьор Кампи знал всех, и все знали его. И если он кому-нибудь скажет…

Дверь со скрипом отворилась, и Воллеро испуганно вздрогнул. Уж не вернулся ли синьор Кампи? Нет. Это был молодой человек в желтом свитерке, хрупкий и белокурый. Он посмотрел на него пристально, огляделся вокруг, а потом сел за столик и мрачно обхватил голову руками. Синьор Воллеро точно помнил, что в его галерее этот блондин не бывал, и сразу успокоился.

Но действительно ли Кампи его не заметил? Пожалуй, да, ведь он молниеносно отпрянул назад.

Он выпил вино и поставил стакан на шатающийся стол. И тут взгляд его снова обратился к стеклянной двери.

Кто-то заглядывал внутрь, точь-в-точь как он сам, перед тем как войти. Но стекла были грязные, запыленные, и Воллеро различил лишь темную фигуру в стиле художника Маньяско. Скорее даже в стиле самых черных гравюр из цикла «Капричос» Гойи. Любопытный незнакомец ушел, а вскоре, так ничего и не заказав, ушел и молодой человек. Синьор Воллеро заказал еще четверть.

— Хорошее вино, — сказал из своего угла старик, подняв пустой стакан.

9

Владелец «Красивых вещей», толстяк с круглым, добродушным лицом, сказал, что, если колокольчик ей нравится, он отдаст его всего за четыре тысячи лир. И даже готов его подарить. Но прежде хотел бы узнать у синьоры, почему она такая рассеянная? Она всегда такая или только сегодня?

Анна Карла засмеялась и ответила, что это секрет.

— Я догадываюсь почему, — со вздохом сказал толстяк.

В разговор бесцеремонно вмешалась худая, маленькая женщина в переднике и в накинутом на плечи черном платке.