Из стали и пламени

Слезы сами побежали по щекам, стоило понять, что ничего этого не случится. Точнее, не случится со мной. Сайллор обязательно взлетит, получит ритуальный узор. Обязательно станет парящим. Но только другая женщина будет с ним рядом. И другая станет для него харрари – поддержкой на земле и в небе.

Рроак смотрел на меня молча. Скользил взглядом по моему лицу, мокрому от слез, по губам, закушенным, чтобы сдержать всхлипы, по рукам, обнимающим Сайллора с немым отчаянием.

Это не мой ребенок! Не мой! Я не имею права считать иначе и мечтать о несбыточном. Но, боги, как же тяжело вырвать из сердца то, что уже успело прорасти!

– Мне жаль, – тихо произнес он. – Ты стала бы ему достойной матерью. В тебе есть сила, стойкость, храбрость. Ты красива, но при этом держишься так, будто не понимаешь этого. Ты умеешь думать, выходя за рамки… По правде сказать, ты стала бы прекрасной матерью для любого ребенка Северных Гнезд.

– Хватит, – выдохнула я сипло. Закусила губу, глотая тугой ком, и снова попросила: – Хватит. Не издевайся надо мной… над нами. Мне придется уйти, чтобы помочь тебе достичь мира между нашими видами. Придется оставить Сайллора… – голос дрогнул. – Но, пожалуйста, пока я здесь, не напоминай мне об этом. Позволь хоть ненадолго представить, что у нас с Сайллором есть будущее. Что он мой.

Не выдержав, я прижалась лбом к русой макушке и затряслась в беззвучном плаче. Боги, как мне справиться? Как найти в себе силы оставить его… их? Откуда во мне такое сильное желание назвать Сайллора сыном? И почему сейчас, глядя на нас со стороны, я не могу не видеть семью? Проклятье! Это неправильно! Непозволительно! У охотниц не бывает семьи! Уж точно не с драконами. И…

– Ты удивительная, Кинара, – голос Рроака заставил меня вынырнуть из омута отчаяния. – С каждым твоим поступком, с каждым словом мне все труднее напоминать себе, кто ты. Даже твои глаза, столь непривычные, уже не кажутся чуждыми. С тобой легко забыться.

Плавно поднявшись, Рроак шагнул ко мне.

– Драконы никогда не открываются охотникам. Никогда не приносят их к себе в селение. Не допускают на священные церемонии и – уж точно – к детям. С тобой я пошел против каждого из этих правил. Но есть еще одно, которому мы следуем поколениями.

Рроак остановился возле моего кресла, уперся руками в подлокотники и наклонился так низко, что наши глаза оказались вровень.

– Драконы никогда не показывают слабости. Даже смертельно раненные, мы бьемся на пике ярости, не позволяя врагу увидеть, что сражены.

Я улыбнулась сквозь слезы. Невероятно, настолько мы все-таки похожи! Одинаково гордые, упрямые; одинаково неспособные отступать.

– Но ты, Кинара, заставляешь меня забывать даже об этом правиле.

Голос Рроака изменился: зазвучал ниже, с хрипотцой. И все во мне затрепетало, отзываясь. Взгляд невольно спустился к губам Рроака. Захотелось коснуться их пальцами, может, даже губами. Узнать – какие они? Мягкие? Жесткие? Горячие?

Мои собственные губы вдруг показались ужасно сухими. Я словно давно мучилась жаждой, но лишь теперь это поняла. Посмотрела на Рроака, надеясь, что он поможет – либо объяснит, откуда появилась эта жажда, либо утолит ее, – но замерла, увидев голодный огонь в глубине его глаз.

– Мы тоже не должны показывать слабость, – произнесла я еле слышно. – Но мою ты видишь.

– Вижу. И она пьянит. Только это опасное искушение, Кинара. Мы не можем ему поддаваться. Наш долг – достичь мира между драконами и людьми. Ради этого мы сейчас вместе.

Я не нашла сил ответить – только кивнула. Близость Рроака дурманила. Его запах окружил меня плотным облаком. Защекотал в носу, вместе с воздухом ворвался в тело.

– Я отнесу его наверх, – дыхание Рроака коснулось моих губ, распаляя занявшийся во мне огонь. – Нам всем давно пора отдыхать.

– Конечно.

Рроак подхватил Сайллора, коснулся моего тела. На мгновение замер, будто это прикосновение обожгло его так же сильно, как меня.

– Добрых снов, Кинара, – произнес он, выпрямляясь.

– Добрых снов, Рроак.

Он не уходил. Стоял, легко удерживая Сайллора на руках, и не сводил с меня темного взгляда. Еще секунды три мы боролись – каждый сам с собой, – потом Рроак сжал зубы, развернулся и зашагал к лестнице.

* * *

Утром я проснулась рано, еще до рассвета. Лежала и сквозь тающие сумерки рассматривала Сайллора, спящего на кровати у окна.

Вчера, едва переступив порог, я сначала не поверила глазам. Повернулась к Рроаку, собираясь спросить, откуда в моей комнате вторая кровать, но увидела его улыбку и все поняла. Он распорядился подготовить необходимое еще до церемонии. Почему? Не знаю. Может, догадывался, что Молчун выберет меня, а может, действовал на всякий случай. Чем бы ни руководствовался Рроак, я была ему искренне благодарна.

В Ордене никто не стал бы решать чужие проблемы. Нужна кровать? Поди к хранителю вещей и проси лично. И тащи к себе в комнату тоже сам. У каждого отца, брата или сестры хватает забот, чтобы беспокоиться еще и о чужих. А Рроак побеспокоился.