— Просто понаблюдай за ней. Я очень хочу услышать твое мнение. Для меня одно то, что я могу поговорить о ней с кем-нибудь, — уже большое облегчение. Ну как, по рукам?
— Что ж, если это может тебя успокоить…
— О дружище Роже, ты даже не представляешь себе, до какой степени! Сегодня вечером ты свободен?
— Нет.
— Жаль. А я-то хотел пригласить тебя отобедать у нас. Ну а в какой-нибудь другой день?
— Нет. Пусть лучше она меня не знает — это упростит мою задачу.
— Гм, верно, — согласился Жевинь. — И все же каким-то образом тебе надо ее увидеть.
— Сходите вдвоем в театр. Там я смогу разглядеть ее, не боясь показаться нескромным.
— Как раз завтра мы идем в «Мариньи». У меня литерная ложа.
— Я приду.
Жевинь схватил руки Флавьера в свои.
— Спасибо… Как видишь, я оказался прав: ты человек находчивый. Сам бы я никогда не подумал о театре…
Он полез было во внутренний карман пиджака, но смешался.
— Не сердись, старина… Но нужно уладить еще один вопрос, как ты считаешь?.. Ты очень любезен, что согласился помочь мне…
— Ба! — сказал Флавьер. — Не будем об этом.
— Ты шутишь?
Флавьер легонько хлопнул его по плечу.
— Меня заинтересовал этот случай сам по себе, а не его денежная сторона. У меня такое ощущение, что мы с ней в чем-то похожи и что… да, что у меня есть некоторый шанс разгадать, что она скрывает.
— Но она ничего не скрывает, уверяю тебя.
— Увидим.
Жевинь взял свою серую шляпу и перчатки.
— Как идут дела на адвокатском поприще, успешно?
— Вполне, — ответил Флавьер. — Жаловаться не на что.
— Если я смогу быть чем-нибудь тебе полезен, дай знать… Сделаю это с превеликим удовольствием. Я крепко сижу в седле, особенно сейчас.
«Окопался в тылу», — с неприязнью подумал Флавьер. Мысль эта всплыла так внезапно, что он отвел глаза, чтобы не встретиться со взглядом Жевиня.
— Сюда, — сказал он. — Лифт не работает.
Они вышли на узкую лестницу. Жевинь приблизился к Флавьеру вплотную.
— Действуй полностью по собственному усмотрению, — зашептал он. — Если тебе понадобится что-либо мне сообщить, звони мне в контору, а лучше приходи сам. Мы обосновались в здании рядом с редакцией «Фигаро»… Единственное, о чем я тебя прошу, — чтобы Мадлен ничего не заподозрила… Если она узнает, что за ней следят… Одному Богу известно, что тогда будет!
— Положись на меня.
— Спасибо.
Жевинь спустился вниз. Раз-другой он обернулся помахать рукой. Флавьер вернулся к себе, выглянул в окно: от тротуара отъехал огромный черный автомобиль и устремился к перекрестку… Мадлен!.. Ему нравилось это имя, в звучании которого слышалось что-то печальное. Как могла она выйти замуж за этого увальня? Конечно же, она водит его за нос. Она разыгрывает перед ним комедию. Жевинь вполне заслуживает того, чтобы ему наставили рога. За его ухватки толстосума, за его сигары, катера, административные советы — за все! Флавьер не терпел людей, чересчур уверенных в себе, и тем не менее отдал бы все на свете, чтобы обладать хоть чуточкой их самоуверенности.
Резким движением Флавьер закрыл окно. Побрел на кухню, пытаясь уверить себя, что ему хочется поесть. Но чего? Он обозрел ряды консервных банок, выстроенные в стенном шкафу. Он, как и все, запасался продуктами, хоть и считал это верхом глупости — ведь война, судя по всему, будет скоротечной. Неожиданно это обилие припасов вызвало у него дурноту. Он взял несколько бисквитов и початую бутылку белого вина, устроился было на кухне, но почувствовал себя в ней неуютно и направился в кабинет, откусывая по пути от бисквита. Проходя мимо приемника, он включил его. Правда, он заранее мог сказать, что услышит: «Активность дозоров. Артиллерийская стрельба по обоим берегам Рейна». И все же голос диктора — это хоть что-то живое. Флавьер уселся, отхлебнул вина. В полиции он оскандалился. К военной службе непригоден… К чему он вообще пригоден?.. Он выдвинул ящик стола, выбрал в нем зеленую папку и надписал на картонной обложке в правом верхнем углу: «Дело Жевиня». Вложил в папку несколько листов чистой бумаги и замер в неподвижности, устремив остановившийся взгляд в пустоту…
II