Из сумрака веков

Он остановился под знакомым балконом и, крепко сжимая руль, глянул сквозь лобовое стекло наверх. Дверь открыта, значит, Катя в номере. Мотель — до леденящего мороза зловещий и до отчаяния притягательный, с тех пор, как ведьма явилась в город. С ним столько связано! Самые обжигающие и, в тоже время, болезненные воспоминания. Уверен, Катя уже знала, что приехал. Интересно, каково ей? Переживала? Ждала? Вспоминала ли? О другом даже думать не хотелось. Отец сказал, что она нуждалась в помощи — без сомнения, так оно и есть! Как же приятно осознать, что появился реальный шанс увидеться. Достоин его или нет — неважно, главное, теперь не упустить. Даже если нет будущего с Катей, по крайне мере, узнать, что случилось. Если причина не в нем, то все решаемо — просто нужно знать, в чем именно.

На секунду замявшись перед дверью — постучал. Она приоткрылась с легким скрипом. Неистовое сердце подвело, загрохотало так, что уши заложило. Милые, заострившиеся черты лица лишили слов. Хуже выглядеть, чем она сейчас, вряд ли возможно. Бледная, осунувшаяся, с синяками под невероятно большими глазами. Изумрудный свет то вспыхивал, то тускнел — она опустила голову, и темные пряди обстриженных волос заструились волнами едва доставая плеч. Катя нервно заправила локон за ухо. Она волновалась! Ее рука подрагивала. Радость переполняла опустевшую душу — сжать ведьму в объятиях и сказать, что простил. Расцеловать, пусть знает, что не злиться — больше не может без нее. Пусть как слюнтяй! Пусть засмеет! Скрываться нет смысла. Ведь любил ее, что бы ни выкинула, что бы ни совершила!

— Что сказать нечего? — рык потонул в глубине коридора — Катя вздрогнула и вскинула испуганный взгляд. — Так и будешь смотреть? — по побледневшему лицу скользнуло недоумение и Варгр, опешив от собственного хамства, открыл рот, извиняясь: — Марш собираться!

Перегнул палку, идиоту ясно, но сказанного уже не вернешь. Девичьи щеки окрасились пунцовым, полные губы задрожали. Сейчас эмоции Кати читались как на ладони — смущение смешивалось с возмущением, но она отступила:

— Драгор говорил, что ты завтра приедешь…

Варгр замер:

— Ты делаешь только то, что Вулф говорит? — шагнув к ней, еле сдерживался, чтобы не упасть на колени, умоляя о прощении. Она нервно дернулась к стене, глаза пылали гневом. Дьявол! Как себя заткнуть? Откуда столько грубости? — Не знал, что отец настолько много для тебя значит. Уж прости за навязчивость, но придется меня чуть потерпеть. Я постараюсь тебя не обременять своей компанией долго.

Она испепеляла взглядом несколько мучительно долгих секунд, развернулась и, хлопнув дверью, скрылась в комнате. Варгр шумно выдохнул и ударил кулаком в стену. Такого ругательства еще не придумали, каким нужно себя назвать. Что говорил? Как говорил? И после этого еще жив? Да у Кати ангельское терпение. Ангельское… Воспоминания последнего утра хлынули в голову, вытесняя переживания. Три дня назад, проснувшись, рассматривал самое прекрасное создание на планете. Светлые пряди обрамляли ее лицо с мягкими чертами и плавными линиями. Ничего красивее не видел, и тогда она принадлежала ему! Ощущение власти над ведьмой давало необъяснимую силу — мир преображался и сверкал всеми красками жизни. Она внезапно подарила счастье и точно так же легко его отобрала, низвергнув в ад. Катя может сбежать, прогнать, но воспоминаний не лишит. Это награда или проклятие останется до конца жизни, и дай бог, жизни с ней!

Дверь в комнату со стуком распахнулась, Катя вышла и, не удосужив взглядом, покинула номер с рюкзаком на плечах. Вот же дрянь! Игнорировать решила? Варгр, пыхтя от негодования, бросился следом, не упуская из виду двигающуюся стройную фигуру. В душе щенячья радость смешивалась со звериной злостью. Надменная ведьма с величественной осанкой и стремительной походкой. Пусть, лучше так, чем полное неведение. Теперь хоть ясно, что она взбешена и причина — его поведение.

* * *

Погода разительно изменилась — моросящий дождь уничтожал и без того упавшее настроение. Лес, преображающийся в солнечную погоду, расцветая насыщенными цветами, сейчас давил серостью и угрюмостью. Забиться подальше в угол и грустить, тосковать, плакать…

За всю дорогу оборотень не проронили ни слова. Но его жар согревал на расстоянии, близость давала чувство защищенности и покоя. Почему с ним? Издевка природы?