Из Таиланда с любовью (СИ)

— Пошёл ты! — взъярился он — мне на какой-то момент показалось, что, будь он трезвее, моя же бутылка оказалась бы у меня в том самом месте, о котором в приличном обществе помалкивают.

За перебранкой мы и не заметили, как в наш домик явились Димон и Артём. Да не одни. То существо, которое они привели с собой, заставило меня вмиг протрезветь.

Красавица. Богиня. Ангел… Это не могла быть земная женщина. Это было нечто, сотканное из воздуха, неги, самой первозданной предначальной красоты, от которой сперло дыханье, мозг утратил способность думать, колени превратились в желе, а член — в несокрушимый жезл.

— Прошу любить и жаловать, — с видом кота, объевшегося сметаны, провозгласил Димон. — Ее высочество Анжела.

Анжела только томно колыхала удивительными ресницами и бросала на нас скромные взгляды.

— Ты где ее взял, Казанова? — я едва обрёл дар речи. Казалось, передо мной не жрица коммерциализированной любви, а невинное существо, которое никак нельзя было осквернить пьяной круговой похотью — ее нужно было брать под смуглые руки и вести под венец.

— Миль пардон, — Леха, все ещё пьяный, поднялся и, разом растеряв всю галантность, задрал ей юбку и попытался ощупать лобок.

Анжела раскрыла глаза в возмущении и отпрянула.

— Убери от неё лапы, урод! — с неожиданной прытью плюгавыш-Тема бросился на товарища.

— Отчего же, — мило проворковало неземное создание — я едва не кончил от одного ее голоса, — если ему так интересно…

Она сделала шаг вперёд, протянула длинную изящную ладонь и коснулась плеча Алексея — я ощутил острый укол зависти, мне хотелось оттолкнуть его и быть, по крайней мере, в этой компании у неё первым.

— Пойдём, — она наклонила изящную голову. — Посмотрим, на что ты способен.

Я поглощал водку и старался не вслушиваться — впрочем, напрасно. В этом домишке была крайне скверная звукоизоляция. И как я не замечал этого раньше? Я с досадой в очередной раз посмотрел на часы — сколько можно? Алексей всегда был жутким эгоистом. Уж в таком-то положении нужно и честь знать! Я исподтишка огляделся. Артем, утирая слюни, неотрывно пялился на дверь. Володя опрокинул свою текилу и похрапывал, уронив голову на стол. Димон беззастенчиво самоудовлетворялся.

— Фу, развратник, — скривился я.

— Не нравится — не смотри, — философски парировал Димон.

Я отвернулся и погрузился в меланхолическое уныние, нарушаемое храпом Володи, прерывистым дыханием Димона, капелью слюней Артёма и сладкими стонами и мерным хлюпаньем из-за закрытой двери.

Из уныния меня выдернул крик. Кричал Алексей.

— Что за?.. — вмиг проснулся Володя и ломанулся в комнату плотских утех.

— Блядь, — выдохнул я сквозь зубы, пытаясь побороть оцепенение.

Мое тело застыло, словно было каменным изваянием, бутылка выскользнула из рук — и, словно сквозь толщу воды и нечеловеческий крик, до меня донёсся звон стекла. Разбитого стекла. Лишь глаза мои оставались подвижными — они норовили вылезти из орбит. И желудок — то ли тот пытался покинуть пределы моего бренного тела, то ли попросту извергнуть все содержимое вовне.

Алексей, голый, стоял на постели на коленях, закрыв руками лицо. Меж пальцев его струилась кровь, стекала на пошлую — под стать месту — шелковую постель, на еще более пошлый пушистый розовый ковролин, терялась в его мягкости. На постели, бесстыдно широко раздвинув длинные стройные ноги, возлежала Анжела.

— И это все? — она надула пухлые ангельские губки, совершенно не обращая внимания на мигом протрезвевших нас, толпившихся в дверях. — А дальше?

Алексей, воя и закрывая лицо, упрямо пополз вперед — словно приворожила его эта чертова бесовка!

— Леха, стой! — я, с трудом вытолкав слова из показавшегося каким-то чужим и деревянным горла, подался вперед — но ноги тоже стали деревянными.

Алексей, словно гигантская заведенная кукла, навалился на Анжелу, толкаясь внутрь. Звучное чавканье — и новый нечеловеческий крик отразился от окон, зеркал, стен моего черепа. Перед глазами поплыло, и я провалился во мрак.

*

— Вот вы где, — прошипел Димон, вваливаясь в кабак и выдирая у меня из рук бутылку — я пил уже из горла. — Колян, мать твою! Ну знаешь же, что этому уроду бухать нельзя…

Колян икнул и выронил свою бутылку.

— И так еле-еле от психушки отмазали, а ты за рулем, придурок, — шипел на меня Димон, а лампа над ним светилась, словно нимб, и делала его похожим на святого с иконы.

— Ты как… — я вытер губы ладонью. — Иисус!

Я засмеялся. Мне показалось это ужасно забавным. Димон-дрочер — а выглядел, как с иконы сошел!

— Варежку захлопни, — зло бросил Димон. — Грузи их в машину, — он кивнул молчаливому Володьке. — И набери Демидову. Если они завтра в таком виде на свадьбе у Андрюхи появятся…

Мимо проносились шапки-нимбы оранжевых фонарей. А я уже предвкушал, как Демидов, Димонов приятель, воткнет мне в руку холодную иглу, и лежать мне под капельницей — не перележать.

— У него опять началось, — слышал я Димонов шепот словно сквозь вату. — Опять эти его… фантазии. И так с трудом от психушки отмазали. Андрюха завтра женится — нужен вот ему на празднике такой фрукт?

*