Из Тени Прошлого (СИ)

Дорога привела послов и сопровождавших их вооруженных воинов атана к самому центру города на открытую, огромную по площади территорию, испещренную возвышениями в виде окружностей, где велся торг, читались указы правителя, устраивались представления и наказания преступников. Униаты объехали публичные арены разной величины и приблизились к главному высокому кругу, внутрь которого вели строгие ряды арок, державшихся на опорных колоннах. В этом месте было тихо и мрачно, шум и гам обыденной жизни остался в стороне от покоя, которым окружил себя глава города и повелитель тинголов. Поднявшись по пологим выступам вверх к самому солнцу, странники узрели большой каменный трон, на котором восседал атан Атуб. По бокам загорелые рабы обмахивали владыку широкими листьями южных деревьев, а около каждой колонны стояли охранники с закутанными лицами и повязанными на голову темными платками. Они были готовы по первому же жесту пронзить грудь широкими саблями любому нарушителю воли властелина. Из-за спинки трона вставало подобно грозной тени самое высокое здание в Шафри. Его было видно от первых ворот города – дворец-башня, украшенная белыми гипсовыми скульптурами, колоннами и лепкой. Остроконечные крыши четырех боковых башенок терялись в облаках. Требовалось много усилий, чтобы взобраться по многочисленным лестницах на самую верхнюю балюстраду сооружения, ибо там в прежние времена каждые день и ночь мудрецы фезов наблюдали за явлениями небесных светил – солнца, луны и звезд, предвещая по ним грядущее своего народа. Это здание ныне облюбовал атан, однако не для продолжения наблюдений и выслушивания воли богов, которые являли по вере фезов им знаки в далеких небесах, а для свершения воли и отдыха в его роскошных стенах. Хотя не менее изысканным и богатым был дворец правителя фезов, хафа, располагавшийся на другом холме старинного города.

Очутившись перед грозным лицом атана Ведимир, а следом и его люди, у которых еще при въезде в город отобрали оружие, позволив лишь князю оставить при себе меч его отца, низко склонился до самой земли, приветствуя хозяина этих краев.

- Я признаться не ожидал приезда столь высоких гостей в свой чертог, князь, - Атуб отвечал на языке фезов, который был немного знаком и правителю велесов, поэтому помощь советников из городских ученых для беседы двух вождей не понадобилась. – С чем пожаловал, князь Ведимир? Неужели самое главное твое сокровище, на которое я уже давно желаю взглянуть – княжну Милару – ты спрятал под платьями одного из этих воинов?

Атан говорил низким хрипловатым голосом, привыкшим отдавать приказы огромному войску, а не отпускать шутки, поэтому в его взгляде читалось не столько усмешка и удивление, сколько злобное презрение к гостям.

- Велесы пришли в великий город Шафри с заверениями мира, - ответил Ведимир. – Я по праву вернул себе престол отца, великого князя Ведимира, и теперь посылаю тебе, Атубатан, дары, чтобы искупить вину, которую по незнанию униаты посмели нанести тинголам, а также надеюсь возвратить в отчий дом своего меньшого брата – княжича Сигиря, дабы прекратить безутешные слезы его матери.

Никогда Ланс не слышал, чтобы Ведимир говорил неправду, слова князя были сильнее камня, весомее писанных законов, однако ныне велес даже не пошевелил бровью, произнося речи, что несомненно доставляли боль его честолюбию и сердцу, но были необходимы для его победы. С врагом всегда надо бороться его оружием, нередко повторял советник Элбет своим юным подопечным. Но что значило забыть о чести для колдуна, которому чары позволяли затуманить взор собеседника и лишить его воспоминаний об этих минутах лжи и падения?! Иную муку приносило сознательное бесчестие человеку, непривыкшему заключать сделки с совестью, губившему свою жизнь, ибо отныне она становилась противной ему самому: без доверия, без правды, без надежды. Колдун знал, что эти вопросы мучили его молодого брата, принявшего бразды правления. Но для вождей был более высокий долг, чем собственная жизнь и честь.

- Какими же дарами богата велеская земля?

По кивку атана несколько стражников из тех, кто проводили приезжую процессию по улицам Шафри, стали разгружать телегу, которую наполняли сундуки и деревянные лари. Перед тинголами раскрылись тюки с дорогими тканями, огромные сосуды с ароматным медом, большая шкатулка, доверху набитая переливавшимися самоцветами. Но подарки, которым действительно стоило позавидовать и восхититься из тех, что князь вез на поклон к атану – мечи и доспехи, выкованные умелыми мастерами велесов, сгинули в ульских лесах.